— Я?

— Да, — продолжал человек со шрамом с ужасающим спокойствием. — Слушай и не перебивай. До сих пор ты продавал нас богачам за деньги, теперь плата будет иной: ты продашь их, а расплачиваться будешь собственной жизнью. Даем тебе неделю. Запомни хорошенько: одну неделю. И не вздумай увиливать, а тем более пытаться нас обмануть. Ты намного хитрее, чем прикидываешься, и привык дурачить проституток и бродяг. Но с нами этот номер не пройдет. Мы сделаны из другого теста. Ровно через неделю мы снова встретимся, и ты скажешь, кто убил Пахарито де Сото и почему, что произошло на предприятии Савольты и какая каша там заварилась. Если ты исполнишь наше поручение, тебе ничего не грозит, но если ты попытаешься обмануть нас, сам знаешь, что произойдет.

И как бы завершая его слова, все городские часы пробили двенадцать раз. И звону этому суждено будет долгие годы звучать в голове Немесио Кабры Гомеса. Улицы мгновенно наполнились радостным ликованием, зазвучали рожки, трубы, трещотки и прочие музыкальные инструменты. В соседних кварталах взрывались ракеты, фейерверком рассыпаясь по небу.

— А теперь проваливай, — приказал человек со шрамом.

Немесио Кабра Гомес попрощался со всеми присутствующими и покинул фотоателье.

— Скоро на свет появится маленький Леппринсе, — проворковала сеньора Парельс.

Сгрудившись в небольшом музыкальном салоне, дамы, предпочитая сплетни танцам, смаковали лимонад и сладкий херес. Щеки Марии Росы то покрывала смертельная бледность, то заливал алый румянец. И сразу же на нее набросились с советами, пожеланиями, поздравлениями.

— У таких родителей ребеночек родится просто загляденье!

— Тебе следует побольше есть, детка, ты очень худенькая.

— А вдруг там близнецы…

— Что бы ни говорили, а малыш будет настоящим каталонцем!

Мария Роса, оглушенная потоком возгласов и поцелуев, умоляла всех говорить потише и не переставала улыбаться.

— Ради бога, не так громко! Муж услышит.

— Он еще ничего не знает?

— Я готовлю ему сюрприз, но ради бога тише, я не хотела бы, чтобы меня кто-нибудь опередил.

— Не волнуйся, детка, от нас никто ничего не узнает, — хором отозвались сеньоры.

Но в узкий дамский кружок незаметно прокрался мужчина и молча слушал, улыбаясь. Это был Кортабаньес. Адвокат имел обыкновение проникать в женское общество, справедливо полагая, что желание и упорство помогут узнать ему от женщин не одну сокровенную тайну. И в этот вечер его теория подтвердилась. Кортабаньес жевал котлетки и обдумывал новость, о которой только что слышал. Одна сеньора хлопнула его веером по щеке.

— Ах, плут, вы тут шпионите?

— Я подошел, сеньоры, засвидетельствовать вам мое почтение.

— Тогда поклянитесь, что сохраните тайну.

— Я всегда храню профессиональные тайны, — ответил Кортабаньес и, обращаясь к Марии Росе, проговорил: — Примите первое поздравление от представителя мужского пола, сеньора Леппринсе.

Адвокат наклонился, чтобы поцеловать руку будущей матери, но под чрезмерной тяжестью собственного тела свалился на софу, придавив животом Марию Росу, которая испуганно вскрикнула, а потом рассмеялась. Дамы кинулись на помощь хозяйке дома и, схватив Кортабаньеса за руки, за ноги, за фалды неопрятного фрака, принялись оттаскивать от софы к пианино. Наконец им это удалось, и адвокат навалился обеими руками на клавиши, которые разом зазвучали.

Лимузин двигался по улицам, но так как занавески были задернуты, я не мог определить, в каком направлении мы едем.