Не нужно было вешать Саддама. Прервать его жизнь с помощью негуманной казни, жестокого поступка, на которые он сам в свое время был так щедр, явилось еще одним попранием прав человека. Но, в конце концов, его смерть представляется скорее бессмысленной, чем жестокой. Президент Буш в день, когда был подписан смертный приговор, лег спать пораньше. Тони Блэр не спешил прокомментировать случившееся из дома в Майами, где он проводил каникулы. Да и что еще можно было сказать? Смерть Саддама является скорее эпитафией безумию Запада, чем справедливым возмездием за кровожадность тирана. Нелицеприятная правда заключается в том, что в конечном итоге он преподал нам более важный урок, чем мы ему.

Саддам Хусейн заставил своих агрессоров позабыть, где лежат пределы их влияния и власти. Жажда уничтожить его была настолько сильна, что они уже не помнили, что Ирак никогда не был покорной игрушкой в руках Британии, и что не так-то просто победить врагов, если история и логика сражаются на их стороне. А теперь длинная тень Саддама распростерлась над Новым Годом, и затмила другие многочисленные события, о которых Запад не удосужился вспомнить.

Постсаддамовская эпоха служит водоразделом для многих линий разлома, которые почти все имеют отношение к войне с терроризмом. Во многих регионах Африки идут ужасные войны, частично из-за того, что Запад просто-напросто позабыл о кризисах былых времен. Катастрофа в Ираке, угроза Афганистана, война в Ливане и усиливающийся кризис в Палестине затмили этнические чистки, пытки и беспредел, царящие в Дарфуре и Сомали. Государства, принадлежащие к «оси зла» также не дают о себе забыть: у Северной Кореи уже есть бомба, а Иран семимильными шагами движется к обретению средств ядерного сдерживания.

Поэтому не может не вызывать удивления мнение, что 2007 суждено стать тишайшим годом. Доктрина, гласящая, что угрозу нужно уничтожать, а не пытаться урегулировать, уже почти почила в бозе, хотя ностальгирующие неоконсерваторы (и даже «ястребообразные» демократы) не исключают возможности нанесения ударов по Тегерану. Но тут звучат призывы к реализму в сочетании с национальными интересами. В случае США это означает: мирно сосуществовать, а не идти в атаку. Не высовывайся, убери палец со спускового крючка. Возлюби стол переговоров, а не пули, бомбы и виселицы.

Горькая ирония заключается в том, что понадобился Саддам для осознания очевидной истины, что взаимные уступки и компромиссы предпочтительнее иллюзорной веры в способную решить все проблемы военную мощь Запада. Только вот в чем состоит парадокс 2007 года. Запад подумывает о переходе от политики силы к политике «бархатных перчаток» в тот самый момент, когда из многих регионов мира раздаются тщетные призывы решить ситуацию силовыми методами.

Возьмите, к примеру, Дарфур, где насилие и бойня считается нормой социального диалога: за три года погибли 300 000 человек, и два миллиона остались без крова. Конфликт уже распространился на территорию Чада, а мир беспомощно наблюдает за происходящим, теша себя надеждой, что президент Башир, может быть, милостиво расстелет ковровую дорожку перед миротворцами ООН.

Или Сомали. Исламистская группировка, которая поддерживала жесткий закон и порядок, отступила из страны под натиском войск Эфиопии, которых негласно поддерживал Джордж Буш. Военные бароны уже занимают освободившуюся нишу в сердце одной из самых диких и анархичных столиц земного шара. Так был заложен краеугольный камень новой войны христиан против мусульман. Могадишо отчаянно нуждается в начале всестороннего переговорного процесса и в миротворческих силах ООН. Недавнее прошлое позволяет предположить, что на помощь может прискакать войско из Изенгарда Толкиена.

В этот вторник в должность заступает новый генеральный секретарь ООН. Выборный процесс, который настолько произволен, что, кажется, был разработан не для выборов генсека ООН, а казначея сельской общины, привел к тому, что им стал Пан Ги Мун, безупречно безызвестный южно-корейский дипломат.