Наконец кайзер обернулся.

— Мы понимаем, герр штамм Карлхоффер, что ваши заслуги на полях сражений никто затмить не может. И принимаем ваши советы. Но также мы понимаем, что в планы, даже самые великие и непререкаемые, следует вносить коррективы, учитывая обстоятельства. Если мы развяжем войну сейчас, мировая общественность не будет сочувствовать нашему брату, сеймсвилльскому королю... Прикажите позвать секретаря!

Шпигельбергер торопливо захлопнул дверь, швырнул на пол портфель и, не снимая плаща и шляпы поспешил в гостиную. Отдуваясь, остановился на пороге, привыкая к зашторенному полумраку. Она стояла рядом с окном, тонкая фигура на фоне багровых штор.

— Я дома, дорогая! Все произошло точно так, как ты и говорила! Я не устаю восхищаться твоей проницательностью!

Девушка повернулась и медленно приблизилась. Ее тонкие руки обвили массивную шею Ранфорца, а тонкое тело прильнуло к его объемному животу.

— Мой план полностью приняли, после войны я займу место Хагана, — быстро продолжал Шпигельбергер. Его руки обхватили ее тонкую талию. Он изо всех сил сжал ее в объятиях. — Как же мне с тобой повезло, милая!

— Мне повезло много больше, дорогой, — девушка отстранилась, и ему на мгновение показалось, что он тонет в ее темных глазах. Тонкие губы возлюбленной растянулись в улыбке. — Но ты же понимаешь, что сейчас рано почивать на лаврах. Предстоит еще очень много работы...

— О да, вне всяких сомнений! — его толстые пальцы рванули шелковую блузку у нее на груди. — Но не сегодня, Сигилд, не сегодня!