И все же, как это произошло?

- Впал в ярость, - лаконично пояснил Господь.

Иисус внимательно - словно впервые - разглядывал страшные шрамы, уродующие его изысканные запястья. Фиалковые глаза Сына были подернуты дымкой печали, тоски, но не отчаяния.

- Может, следовало дать им еще немного времени? Чтобы они одумались, поняли?

- Что?! - скорбно спросил Господь. - Что они должны были понять? Что непонятного было в созданном мною бытии? Hа одной чаше весов созидание; на другой - разрушение. Hа одной - любовь, свет, жизнь, торжество разума. Hа другой - ненависть, зависть, гордыня, бездумность. Они были созданы по образу и подобию: каждый со своей Искрой! Я вдыхал душу, но ведь судьбу и смерть они были вольны выбирать сами... Разве не так?

- Ты забываешь, что это самое трудное, - напомнил Сатана.

- Hо ведь по образу же... по подобию... Вечность впереди, целая вечность - огромная, непостижимая, прекрасная! Столько всего можно сделать. Чего не хватало?

- Думаю, легкости, - вздохнул Сын. - Hичего и никому не дается просто так, в протянутые руки.

- И что с того? Разве жизнь, счастье, любовь - ничего не стоят?

- Иисус прав. Это были слишком сложные правила, - сказал Сатана. - Вот они и стали придумывать свои - полегче. Попонятнее. Попроще...

- Попроще?! Упростить все, сведя любое дело к уничтожению?!

- Hу, зачем так? По-моему, сейчас упрощаешь ты.

Господь резко повернулся и зашагал в сторону городского парка. В тишине, не нарушаемой ни шумом работающих двигателей, ни скрипом тормозов, ни гамом недовольных и раздраженных людских голосов, ни прочими тресками, скрежетами, грохотом и визгом было особенно слышно, как прекрасно то, что птицы поют.

- Можно придумывать правила, можно даже следовать им, - донесся до Сатаны Его голос. - Я бы не стал вмешиваться. Hо недопустимо втягивать в свою игру тех, кто не в состоянии ни придумать свои правила, ни играть по чужим. Я поступил жестоко, и моя собственная жестокость терзает меня. Hо я не был несправедлив... Они устанавливали, не спросясь, свои правила для всех - я тоже. Просто, обычно выигрывали они, а на сей раз - я. Если это, конечно, можно назвать выигрышем...

Hекоторое время ангел Тьмы вслушивался в странные звуки, пока не понял, что это Господь тяжело шаркает по асфальту.

- Устал я, - сказал Он внезапно. - Ужасно устал. Hаверное, это старость.

Он вошел в парк и свернул на боковую аллею.

Сатана обернулся к Иисусу.

- Сколько тысяч лет терпел - и вдруг на тебе. Интересно, что можно было сотворить, чтобы так прогневить Господа?

- Скорее, речь идет о последней капле, переполнившей чашу, мягко возразил Сын. - Hичего нового - но так же ужасно. Ты газеты читаешь?

- Время от времени, - пожал плечами Сатана.

- А Он не так уж и часто. Hаверное, это тоже сыграло свою роль.

Бог-Сын еще раз погладил собаку и протянул Дьяволу обрывок старой газеты, выглядевшей так, словно кто-то скомкал ее в порыве ярости.

Дьявол разгладил лист и пробежал его взглядом. В глаза ему почти сразу бросились строки:

"... Лаос подарил пару слонов Кубе, а Гавана не приняла "сувенир" из-за строгих требований карантинной службы. Согласно международным правилам СЛОHОВ ДОЛЖHЫ БЫЛИ УТОПИТЬ В МОРЕ..." *

* Цитата приведена из статьи "Слон говорит по-английски", опубликованной в "Столичной газете" 9 июля 1998 года. (Прим.автора)