Ив

Мими выпила еще два «Коллинза» с водкой, и, когда мы втроем вышли из ресторана и поднимались в лифте наверх, она рухнула на лифтера и буквально вырубилась. Я отвела ее обратно в номер, она приняла ва-иум и отправилась спать, Пол пошел в свой номер. Я присела на кровать, довольно долгое время наблюдая за тем, как спит Мими, прежде чем решилась ему рассказать. Я пошла в его номер. Он уже разделся и читал, лежа в кровати. Ричарда не было. Работал телевизор. Он взглянул на меня, когда я открыла дверь. Злится ли он? Ему, наверное, не хотелось ехать в Бостон? Не хотелось приехать и повидаться со мной? В этот момент я почувствовала себя очень старой, и мне стало жаль себя. То, что я должна была ему сообщить, нельзя обсуждать в гостиничном номере, и в конце концов я сказала:

— Почему бы тебе не одеться?

— Зачем? — спросил он.

— Я подумала, что, может, мы спустимся вниз выпить, — предложила я, как будто спонтанно.

— Зачем? — спросил он.

— Я хочу с тобой поговорить кое о чем, — сказала я.

Он запаниковал и спросил — а почему не здесь?

— Пойдем вниз, — сказала я ему и пошла за сумочкой.

Он надел джинсы, серый свитер и рваное черное твидовое пальто, которое я не узнала, я ему его не покупала. Он встретил меня в коридоре.

Мы спустились вниз, в бар, и к нам подошел администратор и оглядел Пола.

— Да, нас двое, — сказала я.

— Боюсь, у нас дресскод, — улыбнулся администратор.

— Да?.. — выжидательно сказала я.

— Этот юноша ему не соответствует, — ответил администратор, по-прежнему улыбаясь.

— Где говорится про дресскод? — спросила я.

Администратор гневно посмотрел все с той же улыбкой, а затем подошел к белой доске и показал на яркие голубые надписи, сначала на «Джинсы не допускаются», а затем «Надлежит быть при галстуке». У меня начинала болеть голова, и я чувствовала себя очень уставшей.

— Забудь об этом, мама, — сказал Пол. — Пойдем куда-нибудь в другое место.

— Мы остановились в этом отеле, — сказала я.

— Да, я понимаю, — объяснил администратор, как мне показалось, не слишком церемонно. — Но это касается всех.

Я открыла кошелек.

— Если пожелаете, я мог бы зарезервировать для вас столик на более позднее время, — предложил администратор.

— Мой сын одет прилично, — сказала я, протягивая администратору двадцатидолларовую купюру. — Просто посадите нас где-нибудь сзади, — устало произнесла я.

Администратор быстро взял купюру и сказал:

— Да, в углу, может, найдется столик, где потемнее.

— В углу, где потемнее, — повторила я.

Он усадил нас за ужасно маленький, тускло освещенный столик в конце зала, в стороне от длинной людной стойки, но я слишком устала, чтобы жаловаться, и просто заказала два бокала «Кир-рояль». Пол попытался незаметно прикурить сигарету и вдруг стал такой красивый: он сидел, и свет играл на его лице. Белокурые густые волосы, зачесанные назад, худое лицо, королевский тонкий нос — мне захотелось обнять его, дотронуться до него, но все, что я смогла сказать:

— Дорогой, я не хотела бы, чтобы ты курил.