– Ты никуда не пойдешь, блюй в окно.

Конечно, последнее, чего хотелось бы, – чтобы, кроме валяющегося в углу трупа, здесь еще и воняло рвотой, но ни выходить самому, ни выпускать кого либо Рид не намерен. Нет, спасибо. Последний раз, когда эта дверь открывалась, сюда вломился его новый мертвый друг Альберто, чуть не задушил его голыми руками и чуть не пристрелил выбитым из рук «Вальтером». В довесок, скорее всего, пилоты умудрились растрепать, куда нарисовавшийся на борту захватчик приказал перенаправить самолет, и поэтому:

– Слышали? Меняем курс! Бангкок? – тут же предлагает альтернативу он.

Или, например:

– Пномпень?

Второй пилот, видимо, борется с очередным приступом тошноты; господа напряженно молчат. Боже, ну убил он на их глазах человека, с кем не бывает? Рид слегка закипает, но виду не подает. Его цель – попасть в какой нибудь средних размеров город и затеряться там. Желательно где то на континенте, желательно, чтобы там его никто не хотел убить.

– Ребят, кто здесь главный: я или вы? Почему я все должен делать за вас?

Рид кладет руки на оба кресла: на спинку одного ставит взмокшую ладонь, во второе упирается кулаком, сжимающим пистолет, – и закатывает глаза.

– Мы можем сесть в Дананге, – натянутым голосом предлагает второй пилот, шумно сглатывая.

– Это Вьетнам? – переспрашивает Рид. Нет, спасибо, во Вьетнаме его с нетерпением ждет «Вольто», идем дальше. – Не стоит. Еще варианты?

– Куала Лумпур?

– Ну нет.

– Мактан?

– Замечательно, а это, блять, вообще где?

Оказывается, на Филиппинах.

Филиппины идут вразрез с планом «затеряться на континенте»; можно, но нежелательно. Из плюсов: там он был один раз, лет в девятнадцать, и тогда у окружающих еще не было привычки, увидев его, сразу начинать стрелять.

Рид с сомнением качает головой, а когда понимает, что пилоты все еще боятся на него смотреть, говорит вслух:

– Так себе идейка.

– Мандалай. Хотя… – Второй пилот смотрит на какие то показатели на панели перед собой. – Нет, мы не долетим.

И хорошо: мандалайским группировкам он не нравится. После инцидента в две тысячи седьмом они стреляют в каждого, кто похож на Рида, а потом уже уточняют, он ли это был вообще. Так что с этим «не долетим» никто особо ничего не теряет. Ну кроме того счастливчика, который мог бы сорвать обещанные за голову Рида сорок миллионов кьятов.

– Ну а до чего долетим? – деловито интересуется он, взглядом бегая по приборной панели.

Не будь он в этой ситуации доморощенным террористом, с интересом бы поспрашивал, на хрена тут все эти горящие кнопки: в кабине пилота настоящего боинга он впервые.

Командир экипажа (тот, что постарше помощника и не потеет от страха так сильно) смотрит на Рида взглядом, в котором читается: «В следующий раз думай, прежде чем захватывать самолет», а потом скрепя сердце предлагает:

– Ближе всего будет сесть в Индонезии.

С одной стороны, Индонезия – это шикарная идея; где то на Яве его старый дружище Диего Боргес со своими ребятами как раз выполняет поручение очередного зажравшегося толстосума. Зандли – напарница Боргеса, маленькая женщина с большим дробовиком, – конечно, отвесит Риду на орехи, но они уж точно смогут вытащить его из этого дерьма.

– И какие у вас идеи насчет Индонезии? – он до сих пор не уверен, что реально готов на это пойти и что задает вопрос вслух.

С одной стороны, Индонезия – это шикарно, ведь там Боргес. С другой стороны, Индонезия – это, ну, Индонезия.