Всё так и произошло. Некоторые современники добавляют, что это же, наблюдая за звёздным небом, предрекали и европейские астрологи.

А вот что писал историк, академик Михаил Петрович Погодин о том, как происходили роды: «При начале родильных скорбей Симеон Полоцкий пришёл во дворец и сказал, что царица будет мучиться трое суток. Он остался в покоях с царём Алексеем Михайловичем. Они плакали вместе и молились. Царица изнемогала так, что на третий день сочли нужным приобщить её святых тайн; но Симеон Полоцкий ободрил всех, сказав, что она родит благополучно через пять часов. Когда наступил пятый час, он пал на колени и начал молиться о том, чтоб царица помучилась ещё час. Царь с гневом рек: «Что вредно просишь?» «Если царевич родится в первом получасе, — отвечал Симеон, — то веку его будет 50 лет, а если во втором, то доживёт до 70».

И в ту же минуту принесли царю известие, что царица разрешилась от бремени, и Бог дал ему сына...»

Это случилось в Кремлёвском дворце в четверг 30 мая 1672 года, в день поминовения преподобного Исаакия Далматского, «в отдачу часов ночных», то есть перед рассветом. (В честь святого Исаакия, в день поминовения которого родился Пётр, в 1710 году рядом с Адмиралтейством была построена деревянная церковь. В ней 19 февраля 1712 года будущий император венчался с будущей императрицей Екатериной I. Потом на том же месте был построен каменный собор, но из-за того, что строился быстро, вскоре пришёл в ветхость, да и не вписывался в архитектурную панораму города. И, наконец, в 1818-1858 годах был воздвигнут на этом месте самый большой и красивый храм Санкт-Петербурга Исаакиевский собор, высочайшее достижение русского инженерно-строительного искусства).

Родившийся ребёнок был длиною в одиннадцать, а шириною в три вершка, то есть длиной 50 и шириной 14 сантиметров. Младенца крестили в кремлёвском Чудовом монастыре, в храме Чуда Михаила Архангела, где до него были крещены царь Фёдор, отец Петра — царь Алексей Михайлович, а после Петра — в 1818 году — здесь же крестили и царя-освободителя Александра II.

Мальчик рос и воспитывался так же, как в своё время росли и воспитывались его старшие братья, по их матери — Милославские.

До семи лет он находился под опекой мамок и нянек, а после этого перешёл в мужские руки. Его первыми воспитателями стали «дядька» — боярин Родион Матвеевич Стрешнев и стольник Тимофей Борисович Юшков. Среди воспитателей Петра был и другой Стрешнев — Тихон Никитич, которого молва называла подлинным отцом царевича Петра. Этот слух распускала старшая сестра новорождённого — Софья Алексеевна, бывшая всего на шесть лет младше своей мачехи и очень её не любившая.

Желая поставить под сомнение происхождение брата, Софья и приписывала Тихону Стрешневу мнимое его отцовство. Приводя потом доказательства особых отношений между Петром и Стрешневым, Софья отмечала любовь Петра к Стрешневу, а также то, что он в письмах называл Тихона Никитича «отцом». Однако это не так. Пётр называл Стрешнева не «отцом», а «Святым Отцом», что было, разумеется, шутливым обращением, принятым среди близких друзей Петра в более поздние, отнюдь не детские годы.

Версия о происхождении Петра от Стрешнева не была единственной. Ещё более стойкой и гораздо более нелепой оказалась история о мнимом отцовстве патриарха Никона — «собинного друга» Алексея Михайловича. Сторонники этой сплетни говорили и о сильном сходстве Петра с Никоном, и о высоком росте патриарха, и об особо доверительных и близких его отношениях с Натальей Кирилловной.

Слухам, может быть, стоило бы поверить, если бы не два обстоятельства. Во-первых, Никон за четыре года до рождения Петра был сослан на север — в Ферапонтов монастырь, и во-вторых, никогда более в Москву не возвращался: он умер по дороге в Москву, когда Петру было девять лет.