– Равкианцы рассчитывали на то, что блокада Штурмхонда выдержит. Эти идиоты стянули все войска к северу. А наше нападение с юга осталось отражать минимальное количество солдат.

Блокада Штурмхонда. Но как фьерданцам удалось прорвать ее?

Нина наклонилась к длинной трубе и настроила ее на равкианских солдат. Трудно было что-то разобрать с такого расстояния, но они казались слишком неподвижными. Словно просто стояли и ждали. Она перевела трубу на фигуры, которые заметила на скалах, – и узнала знакомые локоны цвета воронова крыла, летящие по ветру.

Не простой солдат. И не проливной. Зоя Назяленская. Самая сильная шквальная в Равке и генерал гришей. Если Равка сосредоточила все свои силы на севере, то что Зоя делала здесь?

– Тебя это пугает, Мила? – спросила Ильва. – Я уже давно солдатская жена. Я привыкла к жестокости сражений. Но нам вовсе не обязательно на них смотреть.

– Нет, – перебила ее Нина. – Я хочу посмотреть.

– Наконец-то проявление характера! – каркнул Редвин. – Тебе понравится сладкий вкус первой победы.

Фьерданцы спрыгивали в воду, подняв ружья, и накатывали на пляж волной насилия.

Один за другим солдаты на скалах поднимали руки. Армия шквальных.

Зоя была последней. Молния расколола небеса – не один зигзаг, как шквальные призывали когда-то на глазах у Нины, а потрескивающая сеть, тысячи зазубренных копий света, сделавших небо густо-фиолетовым, прежде чем ударить в воду.

Толпа вокруг Нины ахнула.

– Милостивый Джель! – заорал Редвин. – Нет!

Но было слишком поздно.

Море внезапно озарилось светом, забурлив, как кипящий котел, исходя паром по всей поверхности. Нина не слышала, как кричали солдаты на отмелях, но видела, как они широко открывали рты и тряслись, когда ток проходил сквозь их тела. Фьерданские паромы с танками, казалось, разваливались на куски, крыши машин стекали ручьями расплавленного металла, гусеницы приварились к палубам.

Блокаду Штурмхонда вовсе не прорвали. Она была намеренно снята, чтобы открыть дверь в западню и заманить туда фьерданский флот. Именно этого равкианцы и ждали.

Молния исчезла, оставив после себя чистое небо с парой облачков. Зоя со своими шквальными закончила выступление.

Смотровая площадка погрузилась в молчание. Офицеры смотрели на останки своего флота, на тела людей, колышущиеся на ласковых волнах, лижущих побережье Равки, на военную технику, больше похожую на груду металлолома, части которой постепенно погружались в пучину.

Ильва прижала ладони ко рту. В глазах ее стояли слезы. Нина гадала, что чувствует сейчас Ханна, наблюдающая за этой катастрофой в компании принца.

Сама Нина не могла радоваться смерти солдат, у большинства из которых не было выбора, куда идти или против кого сражаться. Но ей вспоминался зимний бал, радостные тосты, то, с какой готовностью Фьерда взялась отмечать канун того, что, по их мнению, должно было стать началом падения другой страны.

Такой была война. Не парады и угрозы, а кровь и жертвы, и Равке этого тоже не избежать.

– Мы пропали, – прошептала Ильва. – Сколько смертей за одно мгновение.

– Закрой свой рот! – рявкнул Редвин. – Вот почему женщинам нельзя и на пушечный выстрел приближаться к полям сражений.

«Именно женщина только что засунула твой «сладкий вкус победы» прямо тебе в глотку», – с удовлетворением подумала Нина.

– Это ерунда, – продолжал Редвин, рубанув рукой воздух и обращаясь уже к офицерам. – Эта атака – просто страховка. На северном фронте равкианцев ждет такой кошмар, от которого им ни за что не оправиться.

– Еще больше танков? – спросила Нина, изобразив робкую надежду.