— Тогда поедем, встретим девочек. У них как раз скоро занятия в школе закончатся.

Громов выпустил меня из объятий и повернул ключ зажигания. Я закусила губу.

— Максим… Я хотела спросить… Как там Лисёнок… и Лика…

Он посмотрел на меня уже без улыбки. Вздохнул.

— Лисёнок… ей я сказал, что ты уехала в командировку. Решил, что она постепенно свыкнется и что-то поймёт сама. А Лика… У неё была истерика. Она плакала целых три дня, кидалась на меня, кричала, что это я во всём виноват, не хотела ничего слушать, запиралась в комнате и ревела в подушку. Я никогда не видел свою дочь в таком состоянии. В конце концов Лика просто вновь замкнулась в себе… Стала прежней, в общем.

— Думаешь, она простит меня? — спросила я, замирая от тревожного предчувствия.

— Я не знаю, Наташ… Надеюсь…

В этот яркий зимний день светило солнце, прорываясь сквозь редкие облака на голубом небе. Мы ехали за девочками, я наблюдала, как солнечные лучи мелькают в окнах, превращая их на миг в сверкающие зеркала, и наслаждалась жизнью.

Впервые за последние годы я была рада, что жива. Что не погибла в автокатастрофе вместе с родителями. Что встретила Максима и девочек… И полюбила их. Только эта любовь смогла спасти меня, вытащить из бездны, в которую я постепенно проваливалась, как в сугроб.

И как радостно было осознавать, что я нужна и им тоже. Я — не просто бесплотная тень самой себя, не никчёмное существо, я — человек, которого любят. Я нужна!

И улыбалась, вспоминая о том, что это такое — быть счастливой.

Только одно омрачало моё настроение. Я думала о Лике, и сердце тревожно сжималось. Я предала её… а ведь я была первым человеком, которому доверилась эта одинокая девочка.

Именно так — одинокая. И одинока она была намного больше, чем я. Одиночество при живых родителях… Меня после смерти мамы с папой поддерживали Михаил Юрьевич, Аня и Антон, Светочка… У меня была любимая работа. А у Лики не было никого, кроме маленькой сестры, которую нужно было беречь от причуд собственной матери. Максим видел в ней копию Лены и не хотел вникать в проблемы трудного подростка…

Если я сама посадила себя в золотую клетку одиночества, то Лику туда засунули насильно, в одночасье лишив детства.

И тут появилась я. Я подарила ей детство, и Лика полюбила меня, научилась доверять, открыла мне свою израненную душу. А потом я уехала, даже не простившись, и этим отняла у Лики всё — во второй раз в жизни. И я ненавидела саму себя за этот поступок.

Я сжимала кулаки и, закрывая глаза, молилась только об одном — хоть бы она смогла простить… Потому что теперь я была уверена, что больше никогда не предам Лику. И сделаю всё, чтобы стать для неё хорошей матерью… Матерью, которой у Лики никогда не было, но которая была у меня.

Мы подъехали к школе, и я сразу заметила красную куртку Лисёнка, и бирюзовую — Лики. Они стояли рядом, и рука Лики лежала на плече у Алисы.

Когда мы с Громовым вышли из машины, Лисёнок кинулась вперёд и немедленно повисла у меня на шее.

— Наташа! — воскликнула она. — Я знала, что ты вернёшься.

Я улыбнулась. Уже третий человек знал, что я вернусь… А был ли другой вариант развития событий? Наверное, нет.

Я перевела взгляд на Лику. Она стояла в двух шагах от меня, бледная, и кусала губы. В зелёных глазах плескалась целая буря эмоций.

Я сама подошла к ней.

— Прости меня, Лика. Если можешь, прости. Я натворила столько всего глупого и плохого… Если бы ты знала, как я жалею. Я очень хочу всё исправить. Прости меня, Лика.

Она молчала. Просто смотрела.