Конечно, Ольга хотела бы, чтобы не она в этот день подарила Антону романтический вечер, а он ей. Но за год, что они вместе, Ольга прекрасно успела изучить своего любовника, как облупленного. Он на такие подвиги не способен. Хорошо, если вообще вспомнит, что у них сегодня годовщина. Но, даже если и так, Ольга на него не обидится, ведь она женщина и этим все сказано. Она обязана быть тоньше, чувствительнее и мудрее своего мужчины. И она собиралась быть сегодня именно такой. Осталось только заскочить в магазин и купить свечи.

Ольга выбрала плавающие свечи красного цвета в виде сердечек, призванные символизировать их ярко пылающие чувства. Их она собиралась зажечь в ванной, которую надеялась принять вместе с Антоном в конце вечера. Такую сцену она тоже когда то видела в одном фильме, правда кажется, уже французском… Она с детства любила ходить в кино.

Счастливо улыбаясь, в предвкушении чудесного вечера, Ольга открыла дверь и проскользнула в квартиру. В коридоре она увидела грязные ботинки Антона. Ольга насторожилась. Ведь он должен был быть еще на работе. Неужели вспомнил об их дате и пришел домой пораньше, чтобы сделать ей сюрприз. Как она в нем ошибалась! Считала его толстокожим и бесчувственным, неспособным на романтические порывы, а он оказывается совсем другой. Ольга осторожно сняла туфли, и, держа их в руках, на цыпочках прокралась к двери. Ей хотелось увидеть, как ее любимый собирается ее удивить. И любимый удивил.

Антон сидел за столом. Перед ним стояла кастрюля с креветками, которые Ольга хотела разложить по красивым тарелкам и украсить нежными веточками петрушки. Рядом с кастрюлей возвышалась спрятанная ею бутылка вина, уже почти пустая. Антон запускал руку в кастрюлю и, отхлебывая вино прямо из горлышка, хмуро смотрел перед собой. Казалось, он совсем не замечал Ольгу, застывшую, как изваяние, в проеме двери.

– У тебя что то случилось? – Ольгин голос предательски дрогнул от увиденного святотатства, но она постаралась сохранить спокойствие и для начала выяснить, что происходит, прежде, чем запустить в него туфлями, которые она все еще продолжала держать в руках.

– Я уезжаю, – мрачно изрек Антон и вылил в себя остатки вина из бутылки.

– Как уезжаешь? – Туфли упали на пол из ослабевших рук Ольги, вслед за ним полетела сумка, набитая алыми свечами сердечками. Сумка раскрылась, и сердечки покатились по полу, как маленькие капли крови.

– Я ушел с работы. Хватит! Надоело! – Антон хватанул по столу крепким рабочим кулаком так, что подскочила кастрюля с жалкими остатками креветок. – Сколько можно за гроши ломаться.

– А как же я? – Глаза Ольги медленно стали наполняться слезами. – Ты что бросаешь меня тут? Одну?

– Почему одну. У тебя работа. Бабок получаешь больше, чем я. Проживешь, не дрейфь.

– Ты что меня совсем не любишь? – До Ольги только сейчас дошел весь ужас сложившейся ситуации.

– Люблю, – насупился Антон, глядя в кастрюлю, высматривая там креветки, но рачков там уже не было. – Только любовь не картошка, ею сыт не будешь. И что ты на ужин сегодня приготовила, гадость какую то. – Антон брезгливо поморщился и швырнул посуду на пол. Он встал на ноги, но, запнувшись об валяющуюся около ножки стола кастрюлю, поскользнулся и упал на пол. Грязно выругавшись, Антон стал медленно подниматься.

– Антон! – Ольга рванулась к любимому. – Не уезжай. Останься. – Она обхватила его ноги руками и прижалась к нему всем телом.

– Уйди, – отмахнулся от нее мужчина. – Надоело мне по чужим углам мыкаться. Я привык в своем доме жить. А здесь разве жизнь.

– Мы придумаем что нибудь, Антошечка, милый. Только не уезжай, – твердила Ольга, как заведенная.

– Нет. Все. Решено баста. Мне эта комната поперек горла. Завтра же собираю монатки и домой.