— Я тоже не верил. Вот посмотрите, что я нашел в кабинете отца после его исчезновения.

Адвокат вынул из стоящего перед ним сундучка коробку из-под монпансье, пластмассовую куклу в ситцевом платьице с оторванной рукой. Лицо ее было разрисовано красной краской.

— Эти предметы не принадлежали моему отцу, их не мог забыть никто из клиентов, я всех опросил. Кроме того, на стене карандашом явно детской рукой была нарисована рожица. Знаете? Точка, точка, запятая…

— Странно, — сказал Илья.

— Очень, очень странно. Вы правы, Илья Николаевич. А вообще у вас есть какие-нибудь соображения? — обратился он к Сергею.

— Пока нет. Но есть люди, с которыми стоит поговорить… А теперь нам пора.

Сергей поднялся. Адвокат тоже, видно, по своей привычке, опережающей мысли, вскочил, но загипсованная нога напомнила о себе, и он снова сел.

— Вас проводят, — сказал он. — Но если, потребуется моя помощь, всегда можете на нее рассчитывать. У меня есть предчувствие, что вы на правильном пути. У адвокатов предчувствие часто играет решающую роль. Желаю вам удачи. И хочу попросить вас держать меня в курсе дела. Ведь я так любил папочку…

Сергей был задумчив. Когда сели в машину, он вставил в магнитолу кассету с органной музыкой Баха, которую всегда слушал в машине, закурил и пустил три кольца, потом вынул из кармана документ, прочитал его два раза и, сложив, снова спрятал в карман.

— Ну как, почерк похож?! — наконец решился спросить Илья.

Некоторое время Сергей не отвечал, задумчиво пуская кольца из дыма, потом сделал звук магнитофона потише и сказал:

— Если бы экспертиза подтвердила, что это его почерк, и если бы даже нашлись свидетели того, что писал мой отец, то я все равно бы не поверил. Помнишь иероглиф, выколотый на его руке? На этом документе его, что характерно, не хватает. В конце каждого сколько-нибудь значительного документа рядом со своей подписью он ставил иероглиф, означавший свое имя на китайском языке. В письмах тоже. Только он умел писать его так красиво. Он говорил мне: «Ты всегда узнаешь меня по этому знаку».

Сергей в воздухе начертил пальцем иероглиф.

— Так нужно Марину искать, — сказал Илья. — Может, она что-нибудь знает.

— Это завтра, — вздохнул Сергей. — А сейчас поедем домой. На обед мы уже опоздали.

Карина встретила их чрезвычайно встревоженная. Басурман жался к ней и казался перепуганным больше своей невесты, вздрагивая от каждого уличного шума.

— Что у вас здесь случилось? — заметив состояние Карины, спросил Сергей, входя в кухню и внимательно оглядывая обстановку. — Вас как будто привидение посетило…

— Ой, слушайте, мужики. Я до сих пор дрожу, — Карина присела на табуретку. — Час назад звонок. Я, как дура, подхожу к двери — «кого», спрашиваю. Мне говорит мужик: «Илью». Ну я, как культурная, открываю. Начинаю объяснять, что тебя, Илья, нет. Он страшенный такой, косматый, меня отпихнул, и в комнату. Всю квартиру осмотрел, в туалете защелку сломал, там как раз Басурман сидел. Так он его с толчка поднял, лицо рассмотрел и по квартире как начал метаться! Словно полоумный. Я уж думала, конец. Силищи необыкновенной! Ежели бы обычный мужик, я б ему в пах ногой съездила — и дело с концом. А этот не-ет! Совсем не такой. Глаза пустые, похоже, ничего не соображает, как наркоман обторченный. В трансе как будто… Ну у тебя, Илюха, и друзья!

— Что-то я таких не знаю. — пожал Илья плечами.

— Нечего дверь было открывать, — сказал Сергей, сев за стол.