– Я? – ну да, последнее слово она, как всегда, хотела оставить за собой. Ладно, пусть ее. – Я только за. Никуда не пойду, дома останусь!

Вика, похоже, так и не поняла, почему все засмеялись.

Как ни странно, нас не повезли во внутренний гараж, а провели через главный вход. То ли на разрыв шаблона, то ли еще почему?

Главный холл стал еще праздничней, чем был. Добавились разноцветные светящиеся гирлянды, шарики, которые переливались всеми цветами радуги, еще какая-то новогодняя мишура. С удивлением я осознал, что у меня впервые за много лет в душе шевелится ощущение праздника, что-то такое, что было утрачено с процессом, называемым «взросление». С опаской взглянув на стойку, я с облегчением вздохнул – Дарьи там не было. Я ее и в одиночку-то побаиваюсь, а уж с Викой, которая взяла меня под руку… Не надо мне такого счастья. И то диво, что она ничего мне в машине не стала выговаривать, хотя, может, просто при охранниках не хотела скандал устраивать. В последнее время она стала вести себя немного по-другому, не так, как раньше, изменилась у нее модель поведения. Я даже стал подозревать, что она начала почитывать «Космополитен».

– Каково? – невесть откуда появился Валяев. – Привет, Викуля.

Он чмокнул ее в щеку.

– Впечатляет, – одобрила Вика. – Масштабно!

– Вот нормальный человек, – показал на нее рукой Валяев. – Со вкусом! Не то что некоторые.

– Это он про меня, – к нам подошел Зимин. – Я имел глупость употребить слово «пестровато», и теперь он меня шпыняет. Добрый вечер, Виктория.

Вика получила братский поцелуй в другую щеку и горделиво глянула на ресепшн.

– А что ты думаешь по этому поводу, Киф? – поинтересовался у меня Зимин.

Я обвел глазами все помещение, от одного края до другого, и было собрался искренне похвалить дизайнера, но слова застряли у меня в горле, когда я заметил, кто вошел в стеклянные двери, ведущие в здание.

Глава шестая

в которой происходит некоторая систематизация

Точнее было бы даже сказать так – «что» вошло в холл. С большой вероятностью это было существо женского пола, об этом говорили стройные ноги в драных колготках и некогда красивые, а теперь замызганные донельзя полусапожки. Но на этом ясность заканчивалась. Грива черных спутанных и грязных волос полностью закрывала лицо, одета непонятная фигура была в когда-то явно дорогую и белую шубку, но теперь меховое изделие было очень грязным и местами даже драным.

Непонятная личность, пошатываясь, сделала пару шагов и звучно икнула.

– Не понял? – Валяев потер глаза. – Э?

– А это что такое? – спросила Вика. – Куда охрана смотрит?

– Снегурочка-бомжиха? – предположил я. – Сейчас по социальным программам кто только по адресам не таскается. Но у нас-то к кому она могла прийти? Может, перепутала чего? Ошиблась домом?

Существо руками, от которых отлетали ошметки грязи, расправило волосы на лице и огляделось.

– Нех мне дьябел порве, – сообщило оно громко. – Ту дьябло варта!

– Нашлась наша пропажа, – негромко сказал Зимин Валяеву. – Но чтоб меня скрутило, если я чего-то понимаю!

– Накидалась она в усмерть, вот уж диво дивное, сто лет такого не видел, – Валяев даже покрутил головой. – Ты же знаешь, она на языке родных осин… Или чего у них там? Болот? Ну, неважно. Если она на польский перешла, это значит дошла до края.

– Уведи ее отсюда, – Зимин был крайне серьезен.