Они начали стаскивать камни в одну кучу, сооружая нечто вроде пандуса. Управились с этим нелёгким делом за двадцать минут. Северцев первым поднялся на импровизированный пандус и заглянул в тёмное отверстие люка, испытывая странное ощущение: страх пополам с любопытством.

Внутри коридора, уходящего в недра подземохода, вспыхнул неяркий лиловый свет, но по-прежнему никто не спешил встречать гостей.

– Я бы на вашем месте не рисковал, – снова напомнил о себе осторожный по натуре Биронт. – У вас же нет никакого оружия.

– Мы не воевать пришли, – буркнул Скорюпин. – Олег, давай я пойду первым.

– Я уже внутри, – сказал Северцев и ловко перелез через чешуйчатый «ошейник» люка на покатый пол коридорчика.

Дальнейшее произошло в течение секунды.

Коридорчик под ногами Олега, бугристо-гладкий, влажный, коричнево-бордовый, похожий на глотку кита, вдруг конвульсивно сжался, так, что разведчик не мог двинуться с места, и его понесла вперёд непреодолимая сила!

Что-то крикнул вслед Скорюпин.

Олег хотел ответить, но не сумел: перехватило дыхание…

10

«Глотка кита» вынесла его в какое-то тёмное помещение и оставила в неглубокой выемке в полу.

Северцев выдохнул, расслабил судорожно сжатые челюсти, выпрямился, вертя головой в полной темноте. Фонарь погас и не желал включаться. Лишь в глазах прыгали и вращались огненные колёса.

– Командир! – позвал Олег.

– Здесь я! – сдавленно ответил Скорюпин, и Северцева сбила с ног какая-то масса.

– Чёрт! Кто здесь?!

– Говорю же – я! – отозвался Скорюпин, оказавшись той самой массой. – Темно, а фонарь не работает.

Тотчас же стены помещения засветились изнутри нежным опалом, и геонавты наконец смогли оглядеться.

Они находились внутри помещения странной формы – посреди дольки апельсина, пересекающейся с ещё двумя такими же дольками. Мало того, в стенах этого помещения из матового стекла – с виду – виднелись перепоночки и зёрнышки, довершающие «апельсиновое» впечатление. Посреди срединной «дольки» из пола вырастало сооружение из того же материала, напоминающее оплывшую тушу слона и кресло одновременно. А в этом кресле сидел…

– Здрасьте! – пробормотал Северцев, сглатывая.

Существо в кресле не пошевелилось.

Больше всего оно напоминало слизня с головой крокодила из старых фантастических фильмов о «Чужом».

– Извините, что мы без спроса… – продолжил Скорюпин.

– Он… оно нас не слышит. Помнишь фильмы «Чужой» и «Чужие»?

– Не помню.

– Я видел в детстве, этот зверь – копия «Чужого»… Это пришельцы!

– Не знаю, пришельцы это или нет, но он, по-моему, мёртв!

Однако и Северцев, и Скорюпин ошибались.

Во-первых, то, что они приняли за кресло и за существо в нём, таковыми не были. Это стало понятно уже через минуту, когда «слизень-Чужой» заговорил с ними.

Во-вторых, к пришельцам с небес эта техника не имела отношения. Как будто…

«Слизень» вдруг покрылся слоем извилистых электрических змеек (Северцев и Скорюпин невольно отступили), над ним колечком всплыл световой нимб, и гости услышали хрустящий, ломкий, посвистывающий «голос»:

– Эли ггео уно о-о-о…

– Что?! – машинально отозвался Скорюпин.

Северцев усмехнулся:

– Он предложил нам по чашечке кофе.

– На каком языке он говорит?

– Ни на одном из известных, насколько я понимаю.