Сергей Петрович был вполне осведомлен о темных делах Велихова, Джанашвили и иже с ними. Компания там была довольно пестрая: боссы железнодорожных перевозок, нефтяные магнаты, осетинские водочные короли, неутомимые строители финансовых пирамид, международные аферисты разных национальностей и мастей. Не было для Малютина секретом и то, что все они испытывали друг к другу взаимную ненависть. Особенно единодушно ненавидели Велихова.

Зная о близких отношениях Барышникова с Джанашвили, и не только с ним, Сергей Петрович был уверен, что тот сообщит об этой "бомбовой" находке и депутату, и другим конкурентам Велихова. Чего он этим добивался? Во-первых, Джанашвили и его компания ненавидят Велихова как соперника, а значит, не преминут воспользоваться полученной информацией, чтобы раздуть ее в прессе и привлечь к Велихову внимание органов правосудия, а сам Малютин останется в стороне и сможет спокойно выполнять свои функции. Во-вторых, сам Джанашвили или кто-то иной наверняка не заметит, что, опубликовав копию этого взрывного документа, из стана борцов с Велиховым переходит в стан "возмутителей спокойствия в стране", а также посягает на "святую святых": президентскую Семью, то есть подставляет себя под удар.

Малютин не учел лишь одного: трусость этой самой "серой мышки" Барышникова. Феликс Никодимович, прекрасно понимая, что за "бомба" оказалась в его руках, не решился показать документ даже "своему лучшему другу", а прочим своим знакомым из олигархов о нем и вовсе не упомянул. Своя рубашка ближе к телу. Он сделал так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы: и Джанашвили заинтересовать по макушку, и себя не подставить. Он переписал печатными буквами копию счета и повез ее на встречу с Джанашвили... А по телефону напустил такого туману, что Нугзар ехал в ресторан "Золотой Остап", где была назначена встреча, с большим нетерпением.

Эта встреча сулила им обоюдное впрыскивание адреналина в кровь. Листок с информацией действительно поверг Джанашвили в самый настоящий шок: если раньше он мог только догадываться, откуда "ноги растут", то теперь получил подтверждение.

- Отличная новость, дорогой! Я всегда верил в тебя, друг мой, и всегда говорил, что ты далеко пойдешь, если тебе не мешать! Жаль только, что я не смогу этим воспользоваться на всю катушку... - огорченно вздохнул Джанашвили.

- Почему, Нугзарчик?! - недоуменно воскликнул замминистра. - Ты что, не веришь, что я срисовал эту копию с настоящего документа?

- Что ты! Я-то верю... - он деланно вздохнул, - но мне нужно, чтобы поверила пресса, а так, только ссылка на "достоверные источники", может оказаться простым сотрясением воздуха... Конечно, и это заставит его понервничать, что в конечном счете тоже неплохо, но мне маловато... Жалко, что ты не смог утянуть сам документ...

- Ага, чтобы себя подставить?

- Или по крайней мере снять факсимильную или ксероксную копию... - Он с надеждой посмотрел Барышникову в глаза.

- Не обещаю, но... попытаюсь...

Джанашвили, великолепно изучив своего приятеля, прекрасно знал, что давить на него бесполезно, можно только спугнуть, а потому они самозабвенно отдались изысканным блюдам и превосходному грузинскому вину...

Бахрушин был у ресторана ровно в девять. Едва он успел переброситься несколькими словами с Толиком - шофером-охранником Нуги, как в сопровождении двух телохранителей появился раскрасневшийся от обильной еды Джанашвили.

Телохранители и референт уселись в "Ауди" Бахрушина, а сам Бахрушин вслед за шефом полез в роскошный, обитый светлой лайковой кожей салон "Мерседеса" ярко-красного цвета.

- Толик, покатай нас по городу с полчасика, - приказал Нугзар шоферу.

Толик кивнул и вывел машину на Садовое кольцо.

- Ну, что там у тебя? - спросил Джанашвили, поворачиваясь к своему начальнику охраны и протягивая руки к приготовленной Бахрушиным толстой папке.