Своим вопросом он поставил меня в тупик. Хоть слово это было смутно знакомо. Где-то я его уже слышал, причём совершеннно недавно.

– Новое блюдо королевского повара, – не задумываясь, выпалил я, – нет, нет – это тридцать четвёртая поза из трактата: "Дар богов". Какого дьявола ты задаёшь мне идиотские вопросы?

– Он и меня об этом спрашивал, – пожаловалась Галька, отвлекаясь от своего развлечения, – да ещё так настойчиво! Ну подумай своей пустой головой! – передразнила она Илью, – сам ты дурак и вопросы дурацкие задаёшь!

Кот ещё некоторое время изучал меня, а потом его лицо отобразило замешательство, словно он ожидал увидеть и услышать совершенно другое. А меня внезапно осенило: тресп! Именно с помощью какой-то дряни, с подобным названием, сумасшедший Сид призывал расправиться с полуночными львами, или как он нас там величает. Забавно: не думал ещё раз услышать это странное слово. Да ещё и от Ильи! Всё интересатее и интересатее…

– Вспомнил! – слегка переигрывая, я хлопнул себя по лбу, – Сид вопил что-то такое сегодня на улице. Вот уже психованое создание! Ольгу он, кстати, нервирует сверх всякой меры. Кошка даже просила меня прикончить несчастного психопата. Очень оно мне надо…

– Ты, между прочим не в курсе, почему он сошёл с ума? – как бы невзначай, перебил меня Илья.

– Сид – это тот патлатый урод, который пытался тебя вчера прикончить? – поинтересовалась Галька не отвлекаясь от происходящего за стеной повозки: мы попали в большой затор, и кучер нервно лупил кнутом всех в пределах досягаемости, в то время, как охранницы расчищали дорогу рукоятями сабель, – странной такой штуковиной…

У меня засосало под ложечкой, а рана, полученная сегодня, дала о себе знать резкой болью. Хорошо, Илья не заметил моего изменившегося лица. В этот момент он полез в глубины своего плаща и достал оттуда широкий клинок с чёрной трубчатой рукоятью. Оружие пряталось в потёртых ножнах, имевших форму древесного листа. А вот теперь я был по-настоящему сбит с ног.

– Эта штука и называется – тресп, – каким-то замогильным голосом возвестил Илья, – когда этот безумец воткнул мне его в руку стало, по-настоящему, больно. Похоже им можно и убить кого-нибудь, из нас. Естественно, если угодить в какое-то другое место.

– Я сегодня, вроде бы, видел Сида на улице,– медленно произнёс я, стараясь как можно быстрее прийти в себя, после полученного потрясения, – он выглядел живее всех живых. Трудно поверить, что ты превратился в пацифиста и оставил в живых человека, пытавшегося тебя прикончить. Тем более, имеющего шанс это сделать.

Кошачьи глаза, всё это время сверлившие меня, превратились в две узкие щелки, исторгающие мощный лазер подозрения. Ну ладно, я тоже умел играть в гляделки и ответил не менее заряженным взглядом. Воздух, вокруг нас, наэлектризовался до такой степени, что из него можно было добывать энергию и складывать штабелями. Даже Галя, увлечённая свалкой снаружи, почувствовала неладное и повернулась ко мне, вопросительно задрав тонкую бровь. Наконец Илья не выдержал и отвёл взгляд. Ура, ура – я опять на коне!

– Сид проник в одно из моих убежищ, – сухо отметил проигравший, разглядывая здания, медленно тянущиеся за бортом повозки, – в одно из моих очень хорошо спрятанных и охраняемых убежищ. Охранницы не заметили, как он проник внутрь, но одна успела увидеть кого-то высокого в чёрном плаще. Я пытался допросить психа, но всё напрасно: его безумие хранит тайну лучше любых запоров. Он проклинает полуночных львов, поёт дикие песни и пытается вцепиться в моё горло.

– Ха, интересно было бы на это взглянуть. Но всё-таки, почему ты его не убил?

– Почему? – хмыкнул Илья и криво ухмыльнулся, бросив на меня косой взгляд, – я думаю – этого говнюка кто-то подослал, причём помощь этого кого-то, не ограничивалась простым соучастием.