Винрас был привязан к рейдовой зоне Врат Мертвого Зла и не мог оттуда сбежать. Владыка Хомори не мог сбежать из Прайма и можно было рассчитывать, что его смерть тоже станет окончательной. Рисай при этом находился неизвестно где и мог свободно перемещаться, как минимум, между двумя мирами. Диаром и миром Великой Пирамиды. Как попасть в изначальный мир Хомори я понятия не имел. Все бойцы этой расы, после Дня Платы, возвращались домой в цифровом виде. Мне такая опция была недоступна.

Оставался вариант с тайным убежищем Хомори в Диаре, но шанс встретить там мастера были ничтожно мал. Да и гибель просто выкинет его в реальность его мира. Удержать его в разрушающемся Диаре я мог только одним способом — подгадать время респауна так, чтобы противник безвылазно сидел в камне возрождения. Но для этого его нужно будет убить дважды. И это если у него обычный камень, а не какая-то поделка собственного производства.

С другой стороны, мастер Рисай, как полный псих, пятьсот лет готовил собственное самоубийство. Значит у него должен быть вариант вырвать свою рунную цепочку из алгоритма Хомори и нарушить работу всей вражеской системы. Хотелось бы надеяться, что все мои выводы действительно верные. Потому что вполне могло получиться так, что один психованный убийца миров решил занять трон другого и просто захотел для этой цели использовать стороннего исполнителя. Меня. Подготовил, накачал информационно и отправил вершить справедливость. Хреновый, конечно, вариант, но исключать его было нельзя.

Перед глазами мелькали пейзажи умирающего цифрового мира Ратхаков. В режиме Слияния я видел повсюду потоки кода Хомори и теперь без труда вычленял в цепочках рун имена создателей этого безумия. Если вырвать из потоков одну из трех ключевых рун, то её заменит другая. Но если вырвать все три, то система исследовательского корпуса рухнет, как домино.

Мир вокруг стремительно менялся. Почти угасло небо. Свет стал каким-то бледным и рассеянным. Вообще было непонятно, откуда он исходит. Процесс разрушения постепенно распространялся на поверхность. Это выглядело, как уродливые черные капли, падающие откуда-то сверху. Они растворяли потоки рун и топили всё в своей черноте.

Я летел сквозь рушащуюся реальность к единственному островку стабильности и не мог отделаться от мысли, что в моих силах было всё это остановить. Просто перенестись в момент первой встречи с Исоргом и уничтожить этого говнюка до того, как он привел в действие свой безумный план. Или ещё раньше — в Заросли Мирга, чтобы уничтожить отряд поддержки Виталика и спокойно продолжать свой путь в Прайме.

Вот только у меня не было уверенности в том, что первый вариант даст какие-то результаты, а второй — оставит меня таким, какой я есть сейчас. Шутки со временем я всегда считал опасными. Наверное, это была единственная материя, с которой точно не стоило заигрывать.

До локации, где находился стационарный портал в пространство Диангов, процесс разрушения ещё не добрался. В какой-то момент я вырвался из сгущающейся черноты и снова оказался в почти обычном лесу Диара. Только небо, по-прежнему, оставалось черным. Как бы намекая, что гибель этого мира уже не остановить.

На портальной площадке царило контролируемое безумие. Десятки Ратхаков получали от стражей портала ячейки Моридена и исчезали в мареве перехода. Гвардейцев или кого-то из своих знакомых я среди них не заметил. Седьмой тоже не было и я даже на мгновение подумал, что у Линфага что-то пошло не так. Но вскоре маркер Седьмой проявился над площадкой. Я поднял голову и на фоне черного неба увидел парящую в воздухе девочку.