|
Пчела вытащил антенну и приложил трубку к уху. - Да! Нет! - отрывисто и зло гаркнул он и резко прихлопнул антенну телефона. Глянув на Пчелу затуманенным взором, Космос плавно завалился на бок и вытащил из-под стола "калаш". - Зато у меня нервы, как стальные канаты... - он выпятил вперед челюсть и со зверским видом передернул затвор. Пчела выдернул автомат из его рук, но Космос тут же вытащил из-за пазухи тэтэшник и с той же идиотской гримасой направил его на друга. - Дай сюда, придурок лагерный! - разъяренный Пчела схватился за ствол пистолета и что было сил рванул его на себя. Космос ствол не отпускал, и, чтобы завладеть оружием, Пчеле пришлось протащить его вместе с креслом через полкабинета. - Белый что сказал? - выпустив, наконец, пистолет, как ни в чем не бывало вяло поинтересовался Космос. - Где они? - Я ж тебе говорил, звонил не он, звонил Фил... - сдерживая гнев, ответил Пчела. - Сказал, что они на пару дней исчезнут, потом Саша сам нас найдет. - И все? - Еще сказал, чтоб мы ездили в танке, - невесело усмехнулся Пчела. VI Макс привез Олю с ребенком на дачу километрах в сорока от Москвы. Дачка была совсем небольшой - в три крохотных комнатенки - и, к тому же, толком не достроенной. В щели между оконными проемами и рамами задувал прохладный осенний ветерок, от голых кирпичных стен веяло сыростью, воздух был пропитан настоявшимися запахами цементного раствора, олифы и свежеструганых досок. Намаявшийся Ваня прямо в одежде уснул на старом продавленном диване. Для тепла его еще укрыли разномастным тряпьем, которое отыскалось в доме, - куском плотной портьеры и чьей-то довольно новой телогрейкой, лишь слегка перепачканной известкой. Мальчик спал неспокойно - вздрагивал, ворочался, тяжело вздыхал... А еще он время от времени покашливал, и это, конечно, беспокоило Ольгу. Какой-то нехороший у него был кашель - сухой, отрывистый... Впрочем, главной заботой, ее непреходящей головной болью, разламывающей виски, оставалась жуткая картина боя, разыгравшегося прямо у нее на глазах. И оглушительная пальба, и страшный черный человек с трясущимся от выстрелов автоматом, и широко раскинувший руки Валера Филатов, медленно опрокидывающийся на спину, и, конечно, Саша - неподвижно лежащий ничком на ковре из рассыпавшихся роз... Все это неизгладимым кошмаром навсегда запечатлелось в ее памяти. И Оля понимала - как бы она ни старалась, как бы ни успокаивала себя, ей уже никогда не удастся забыть тот опустошающий душу ужас, который она пережила, когда впивалась взглядом в застывшую фигуру мужа на асфальте, гадая при этом - жив ли он или же с этой секунды она стала вдовой. Обхватив себя руками за плечи, Оля мерила шагами тесную комнатку. Ее бил озноб - не от сквозняков, гулявших по даче, а от чудовищного нервного напряжения, никак не оставлявшего ее. "Что дальше?" - вот вопрос, на который она лихорадочно искала ответ. Как им жить дальше? Сделать вид, что все страхи позади, жить, как прежде, и каждый день ждать следующего покушения, изводя себя одной-единственной мыслью - а вдруг на этот раз оно окажется успешным? Провожать Сашу утром, целовать его и думать при этом - а вернется ли он вечером домой, не прощальный ли это поцелуй? Вздрагивать от каждого телефонного звонка, опасаться любого встречного незнакомца? Боже, да разве о такой жизни она мечтала?! Да и можно ли назвать это жизнью?! А ведь она давно ждала чего-то подобного. Подсознательно понимая, что за все рано или поздно приходится платить, она не раз заводила с мужем разговоры о том, что ему давно пора переходить к другой, более спокойной жизни. |
