Лео застонал.

— Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько денег ушло впустую на поддержку Орсона Уэллса?

— Элиот принесет вам кучу денег, я уже это предвижу.

— Ну что ж, деньгам счет ты знаешь лучше чем кто-либо, а если он будет работать на тебя, он принесет деньги и мне.

Лео стряхнул пепел со своей сигары.

— Я слышал, что директора картины ты тоже взял не со студии.

— Так и есть, Лео; мне нужен был человек, который будет отчитываться не перед вами, а передо мной.

— И ты нанял Барри Уиммера.

— Верно.

— Майкл, тебе следует знать, что одно время он воровал деньги из бюджета картин.

— Тогда он был наркоманом. Теперь он вылечился.

— Я все равно в нем не уверен.

— Лео, он так мне благодарен, что будет работать втрое больше, чем кто-либо. — Майкл помолчал. — Да еще и задешево.

— Вот это мне нравится. А если он попытается украсть у меня, я вычту все из твоего гонорара.

— Справедливо.

— А сколько ты платишь тому еврейскому пареньку режиссеру?

— Двести тысяч.

Лео широко улыбнулся.

— Смотри, чтоб он тебя не подвел.

— Даже если это и случится, Лео, он едва ли будет вам стоить столько, сколько вы заплатили Марти Уайту.

Женщины вернулись, и когда они садились за столик, нога Аманды Голдман прильнула к ноге Майкла. Он ответил ей короткой улыбкой и решил на досуге обдумать, как с этим быть.

Глава 28

Майкл отложил первый вариант сценария «Тихих дней», присланный Марком Адером, и взялся за телефон.

— Алло? — ответил низкий голос.

— Марк, это Майкл Винсент.

— Каково ваше мнение?

— Я считаю, что это просто замечательно. Вы точно передали суть книги, и композицию, и авторский замысел, ваши диалоги выразительны и несомненно будут действовать на зрителей.

— Но?..

— Никаких «но». Я думаю, что по этому сценарию уже можно снимать фильм.

— Ни один продюсер мне еще этого не говорил, — осторожно сказал Адер. — Должно же быть что-то не так.

— Кое-что есть, но это ни в коей мере не умаляет того, что вы сделали.

— Что именно?

— Ближе к концу вы почему-то выкинули решающую сцену и заменили ее другой, которая работает несколько в ином ключе.

— Вы говорите о той сцене, где доктор поет для девушки и покоряет ее сердце?

— Да.

— Она не может быть в фильме по двум причинам, Майкл.

— По каким же?

— Во-первых, современным зрителям она покажется слащавой, сентиментальной и неправдоподобной; во-вторых, вы не заставите Боба Харта ее сыграть.

— Марк, я признаю, что эта сцена трогательна, но она ни в коем случае не слащаво-сентиментальна — по крайней мере в том виде, как мы ее снимем.

— Назовите хоть одну картину, где такой эпизод понравился бы зрителям?

— Пожалуйста, «Комната с видом», например.

Адер немного помолчал.

— Там не было пения.

— Вы правы, но в то время сентиментальность принимали как должное, и «Тихие дни» принадлежат той же эпохе, да и герои во многом схожи.

— А как быть с Бобом Хартом? Как вы его заставите петь?

— Предоставьте это мне. Впрочем, когда придет время, мне все же может понадобиться ваша поддержка, чтобы убедить его.