— Я не могу, — произнес с сожалением Харт. — Я завязал.

— Конечно, — произнес Майкл, глядя ему прямо в глаза.

— Ну, знаешь, если это поможет снять эпизод, то я думаю, что полбокала не повредит.

Майкл взял бутылку и налил во второй бокал.

— Я не понимаю, как это может повредить, — сказал он.

Харт еще раз вдохнул аромат вина и глотнул, смакуя.

— Просто великолепно! — с восхищением на лице воскликнул он. — Чуть отдает черной смородиной, тебе не кажется?

— По-моему, есть немного.

Майкл не имел никакого представления о черной смородине.

Харт сделал еще глоток.

— Какой тонкий вкус. Господи, что оно мне только не напоминает!

Он сделал еще глоток, но уже большой.

— Ах, — восторженно вздохнул Харт. — Знаешь, я беспокоился об этой сцене с песней больше, чем нужно.

— Да? Это совсем не было заметно.

Он допил вино, и Майкл снова наполнил его бокал.

— Только я боюсь, что Сьюзен этого не перенесет. Я уже тридцать лет не пел перед аудиторией, даже пусть это и актеры.

— Ну, сейчас не стоит об этом беспокоиться.

— Я понимаю, но хотел бы увидеть это в фильме. Не хочу, чтобы это видел кто-нибудь другой, но самому мне было бы интересно увидеть это.

— Если хочешь, мы можем снять пробу хоть на днях.

— Да, можно.

Харт допил вино.

Майкл вошел на площадку с Бобом Хартом, позвал Элиота Розена.

— Сделаем один дубль запасного варианта, не больше.

— Хорошо. Всем приготовиться! — скомандовал он актерам и персоналу.

Начались съемки запасного варианта сцены: доктор прерывает игру Ванессы на пианино и обращается к ней с речью.

— Стоп камера! — крикнул Элиот. — Это то, что нам нужно. Все свободны!

Актеры с шумом поднялись со своих мест. Майкл прошел на площадку и обратился к Харту.

— Боб, почему бы тебе не спеть для нас?

— Да, да! — закричал кто-то из статистов.

Харт, едва заметно покраснев под гримом, огляделся и, увидев, что Сьюзен нет поблизости, проговорил:

— Хорошо, с удовольствием, только подождите одну минутку, — и он вышел из освещенного круга.

Майкл ждал его. Он дал Харту бокал вина, затем поднял свой.

— Ваше здоровье!

— Спасибо, Майкл, — произнес Харт.

Он выпил, а затем поднялся на площадку. С его появлением раздались негромкие аплодисменты статистов.

Майкл взглянул на Элиота, тот кивнул. Все три камеры были направлены на Боба.

— Ради смеха давай снимем! — сказал Майкл.

— Как хочешь, — ответил Харт, махнув рукой.

Антон, одетый в костюм двадцатых годов, сел за пианино.

— Тихо! — крикнул помощник режиссера.

Воцарилась полная тишина.

— Камеры поехали, — тихо скомандовал Элиот.

— Быстрее, — послышался голос оператора.

— Мотор!

Харт немного помедлил, а затем произнес свою короткую речь. Он кивнул Антону. Подождал, когда тот проиграл короткое вступление, и запел.

Майкл стоял как зачарованный. Музыка на него оказывала то же действие, что и в первый раз. Было видно, что присутствующие тоже восхищены. Харт в роли доктора играл сцену увлеченно, пел от всего сердца, а когда песня закончилась, по его щекам текли слезы. Все начали аплодировать, хоть этого и не было в сценарии.

Элиот выждал целую минуту, а затем произнес:

— Стоп! Великолепно, Боб! От всех нас большое спасибо!

Майкл подозвал Розена к себе:

— Теперь снимай реакцию людей.