«Нашего ребенка, — мысленно поправил он себя, — ребенка, с которым ничего не должно случиться». Любые разговоры о несчастье, выпавшем на долю другого ребенка, казались ему искушением судьбы. По крайней мере, так говорил себе Линли, завершая ритуал одевания.

Скрипнула кровать. Это Хелен снова переменила положение: повернулась на другой бок, подтянула колени и прижала к животу подушку.

— О господи, — простонала она.

Линли подошел к ней, сел на край кровати и погладил ее каштановые волосы.

— Ты не стала пить чай, — сказал он. — Может, сегодня тебе хочется чего-нибудь другого?

— Сегодня мне хочется, чтобы мне не было так плохо.

— А что говорит доктор?

— О, она просто кладезь мудрости: «Первые четыре месяца каждой беременности я проводила в туалете в обнимку с унитазом. Это пройдет, миссис Линли. Это всегда проходит».

— А что делать, пока не прошло?

— Наверное, думать о хорошем. Главное — не о еде.

Линли с любовью смотрел на жену, разглядывал нежный овал ее щеки и изящную ушную раковину. Правда, в лице Хелен появился зеленоватый оттенок, и она с такой силой стискивала подушку, что было ясно: на подходе очередной приступ тошноты. Линли сказал:

— Как бы я хотел взять это все на себя, Хелен!

Она слабо рассмеялась:

— Мужчины всегда так говорят, когда чувствуют себя виноватыми, но при этом отлично понимают, что беременность им не грозит. — Она потянулась к его руке. — Но все равно спасибо. Так ты уходишь? Не забудь позавтракать, Томми.

Он заверил ее, что поест. Да у него и не было шансов избежать приема пищи. Если Хелен по какой-то причине теряла бдительность, то все равно оставался Чарли Дентон — слуга, домоправитель, повар, камердинер, вдохновенный трагик, неутомимый Дон Кихот или кто угодно еще, в зависимости от того, кем он провозгласит себя данным конкретным утром. Он не выпустит Линли за порог, пока тот не позавтракает.

— А ты? — спросил Линли. — Какие у тебя планы? Ты сегодня идешь на работу?

— Честно говоря, не хочется. По-моему, ближайшие тридцать две недели мне лучше вообще не двигаться.

— Давай я позвоню Саймону.

— Не надо. Ему надо разобраться с акриламидом. Результаты должны быть готовы через два дня.

— Понятно. Но может, он обойдется без тебя?

Саймон Олкорт Сент-Джеймс был судебным экспертом и по роду профессиональной деятельности регулярно занимал свидетельское кресло, чтобы подтвердить показания обвинения или подкрепить позицию защиты. В данном случае его привлекли к разбирательству по гражданскому делу: требовалось определить, какое количество акриламида, попавшее в организм через кожу, составляет токсичную дозу.

— Мне нравится думать, что ему без меня не обойтись, — ответила Хелен. — И еще… — Она глянула на Линли с улыбкой. — Я хотела рассказать ему о нашей новости. Кстати, вчера я сказала Барбаре.

— Хм.

— Хм? Томми, и что это значит?

Линли встал с кровати. Он прошел к шкафу, зеркальная дверь которого отразила безобразие, сотворенное им с галстуком. Пришлось развязать узел и начать все сначала.

— Ты хотя бы предупредила Барбару, что больше никто не знает, а, Хелен?

Она медленно села в постели. Это движение не прошло для нее даром, и она со стоном откинулась обратно на подушку.

— Да, я сказала ей.