Все сомнения относительно того, является ли Толкачев двойным агентом или нет, мгновенно рассеялись, так как данные, которые он предоставил, были настолько секретны, что в штаб-квартире ЦРУ сразу поняли — КГБ никогда бы не рискнул их раскрыть.

В дальнейшем Хэттавэй лично курировал работу с Толкачевым. Факт, свидетельствующий о ценности поступавшей от него информации и о значении, которое придавалось американцами работе с ним.

Так начался для Толкачева «затяжной харакири», продолжавшийся семь лет…

«Первый тайм мы уже отыграли…»

5 марта 1978 года в 10 часов вечера Гюльшнер, убедившись, что слежка за ним не ведется, из телефонной будки вблизи Большого театра позвонил Толкачеву домой и представился «Николаем» — так предложил Толкачев в записке от 1 марта, чтобы знать наверняка, что переданная им информация попала по назначению.

В короткой беседе Гюльшнер в иносказательной форме заверил Толкачева, что «друзья» сделают все возможное и даже невозможное, чтобы обеспечить его безопасность. Придерживаясь избранной манеры разговора, разведчик добавил, что инструкции о предстоящих встречах Толкачев получит в ходе следующего телефонного разговора.

Увы, к вящему сожалению обоих, он состоялся лишь в августе, когда Управление, наконец, уладило все вопросы по организации работы с Толкачевым. Камнем преткновения, как это ни покажется странным, явились способы связи с ним.

Дело в том, что Хэттавэй настаивал на проведении личных встреч, в то время как Директор ЦРУ считал, что наиболее безопасным вариантом будут «безличные способы связи», то есть получение материалов от Толкачева и передачу ему инструкций надо осуществлять только через тайники. Сообщения агент должен будет наносить тайнописью, направляя их в разные почтовые адреса, контролируемые ЦРУ. Согласившись в конце концов с мнением патрона, Хэттавэй распорядился, чтобы Толкачева снабдили одноразовым шифровальным блокнотом с разными ключами для отдельного письма. Каждый ключ указывался открытым текстом в письме.

* * *

24 августа Гюльшнер позвонил Толкачеву по домашнему телефону. Узнав его по голосу, сказал: «В телефонной будке, что вторая слева от входа в ваш подъезд, вас ожидает пакет».

Сотрудники московской резидентуры из машин снимали видеокамерой, как худощавый невзрачного вида мужчина с портфелем в руке вошел в телефонную будку, нагнулся, ловко открыл и мгновенно закрыл портфель. Наблюдатели поняли, что тайник изъят.

Тайником служила испачканная рукавица строительного рабочего, в нее был вложен контейнер, где находились несколько разведывательных заданий, тайнописная копирка с инструкцией по ее применению, два письма безобидного содержания с адресами невинных получателей, одноразовый шифровальный блокнот с ключами и инструкцией. На оборотной стороне посланий Толкачев должен был разместить свои сообщения, исполненные тайнописью и зашифрованные с помощью шифрблокнота.

В сентябре все письма от Толкачева были получены и тайнопись успешно проявлена. По наличию внешних признаков эксперты ЦРУ установили, что письма вскрывались в отделе перлюстрации КГБ, но тайнопись выявить им не удалось.

Тайнописные сообщения агента содержали ценную разведывательную информацию о новых советских радарных системах воздушной разведки, об испытаниях новых авиационных радарных систем, а также о состоянии конструкторских работ по оружейно-поисковым системам для различных типов военных самолетов. В последнем письме Толкачев сообщил, что у него имеется «сенсационный подарок для друзей» — 91 страница секретных сведений, которые он хотел бы передать в ближайшее время.

«Только раз бывают в жизни встречи…»

Первая явка с Толкачевым состоялась морозным утром 1 января 1979 года.