Я бросился вперед, вопя во все горло, словно индеец из племени команчей, вышедший на тропу войны. Все равно противник слышал, как я пробираюсь по зарослям, а дикие крики мешают прицелиться в надвигающегося безумца. Кроме того, существует теория, согласно которой, тот, кто умеет громко кричать, умеет и хорошо сражаться. Мне же очень хотелось выть и вопить. Возможно, я просто был вне себя от ярости.

Продравшись через очередную преграду, я увидел объект моей атаки. Объектом был револьвер. Я даже не обратил внимание на того, кто держал его в руке. Я целиком сосредоточился на револьвере, потому как во что бы то ни стало должен был вывести его из строя, иначе мне наступит конец. Рассчитав, когда грянет выстрел, я резко пригнулся, ударил плечом стрелка, схватил его за руку, и мы покатились вместе по земле. Я ударил противника о ближайшее дерево, и дело было сделано. Оставалось только перерезать мерзавцу горло.

— Мэтт! Мэтт! Это я, Джилл! Не надо!..

Голос пришел откуда-то издалека. Я все еще плохо соображал, что происходит. Но затем я глубоко вздохнул и сел, глядя на того, кого пригвоздил к земле. Это и впрямь была Джилл — в спортивных туфлях и белых джинсах, которые в последнее время по непонятным причинам вытеснили традиционные голубые. Зачем джинсы, которые надо постоянно стирать?

Ее джинсы, кстати, очень нуждались в стирке. В этих грязных джинсах, порванной рубашке и со спутанными волосами она вполне могла вступить в наш клуб оборванцев, тем более что в нем открылась теперь вакансия.

— Что ты тут, черт побери, делаешь? — резко спросил я. — Кроме того, зачем стреляешь людям в спину?

— Мэтт, а что мне было делать? У нее оказался револьвер. Она хотела выстрелить...

— Она бы не попала в тебя даже из дробовика картечью!

— Откуда мне было знать? И откуда ты знаешь? Ты теперь будешь меня пилить весь день?

Я медленно встал, сложил нож, убрал его. Джилл тоже встала, отряхнулась и спросила, пытаясь говорить шутливо.

— Если уж ты идешь, Эрик, то тебя не остановишь. Я пыталась прокричать тебе, кто я такая, но где там — ты ничего не слышал.

— Можно было сделать это до стрельбы, не после, — отозвался я. Пошарив в зарослях, я наконец нащупал ее револьвер — еще один ствол из нержавеющей стали — похоже. Монах раздавал их направо и налево, словно рождественские открытки. Револьвер смотрелся неплохо. Сверкающая поверхность придавала ему элегантность, которой не было у этих никелированных железок. Джилл протянула руку, но я заткнул револьвер себе за пояс. — Нет, киса, я не хочу, чтобы вокруг меня сшивались вооруженные невротики. Пошли посмотрим, много ли дров ты наломала. Прошу вперед.

Она хотела огрызнуться, но сдержалась. Она облизнула губы и двинулась вперед, а я за ней. Даже в брюках и сзади она выглядела очень неплохо — к этому стремятся все женщины, но вот получается у немногих. Впрочем, я не мог по достоинству насладиться открывшимся видом. Я несся по бушующей стихии на встречу с этой девушкой, но встреча получилась не та, о какой я мечтал.

Думаю, что, помимо самого факта встречи, мне не давало покоя ощущение того, что я был кругом неправ, виня ее за случившееся. Изобел схватила мой револьвер. Она собиралась стрелять. Можно, конечно, осуждать Джилл за то, что она подкралась к нам без предупреждения, но учитывая ее подготовку, реакция на револьвер была правильной. Случилась та самая беда, которую приходится ждать, когда кто-то оставляет оружие без присмотра. В данном случае этим ротозеем оказался я. Если бы я спрятал его подальше, ничего такого не случилось бы.

Когда мы подошли к речке, тело на берегу не шелохнулось. Полинявшее шелковое платье больше не казалось удачной шуткой в адрес чопорной цивилизации.