– С какой стороны идут?

– Поднялись по южному склону.

Спецназовец с трудом приподнял голову, повернулся в указанную сторону… К вертолету действительно уверенной походкой вышагивали незнакомые мужчины. Завидев их, Гурам впервые за сегодняшнее утро просиял, кинулся к носилкам и принялся тормошить за плечо рыжебородого.

Пилоты тем временем засуетились, готовя машину к вылету…

Солнце ярко слепило глаза. Сложив ладонь козырьком у лба, молодой грузин прищурился, хорошенько всматриваясь в лица приближавшихся людей; что-то крикнул по-грузински. Те ответили и замахали руками.

Подойдя, сначала обнимали Гурама; затем каждый по очереди наклонялся над Вахтангом, благодарил и подбадривал. Вертолет, меж тем, ожил: протяжно завыла одна турбина, вторая; винт медленно набирал обороты…

– Ты во что, парень, – уронил голову Станислав, – пошукай там у меня в наплечном кармане… Там шприц-ампула должна лежать… С промедолом.

– Ага, есть, – сообщил пограничник, отыскав обезболивающее средство. – А еще у вас тут антибиотики…

– Это уже не пригодится. Давай, коли в левое плечо.

Контрактник проворно снял колпачок и вогнал иглу в мышцу прямо через пропитанную кровью одежду.

– Молоток, – кивнул Бельский.

Сидевший неподалеку одноглазый чеченец в это время шуршал индивидуальным перевязочным пакетом – распечатав упаковку, отмотал себе немного бинта – для перевязки простреленной руки, остальное бросил пограничнику.

– Держи, – буркнул он по-русски. – Ключицу не трогай. Спину как следует перевяжи – из спины у него много крови уходит. И не жалей бинтов…

Паренек несколько минут возился с раной спецназовца – делал все как посоветовал странный чеченец…

Закончив, негромко спросил:

– Так что будем делать, товарищ подполковник?

Но тот молчал. Или не было сил говорить, или не знал, что еще можно придумать в этой скверной и по сути безнадежной ситуации.

Вооруженные люди глазели на взлетевший вертолет, покуда тень от него не прошмыгнула по деревьям дальней опушки. Вокруг снова стало тихо…

Пожилой и, должно быть, старший по положению грузин часто посматривал на часы. Другой – лет под тридцать, согнулся над огромной дорожной сумкой и принялся выкладывать на траву комплекты старенькой армейской формы российского образца…

– Я, кажется, понял, что они задумали, – отрешенно произнес кто-то из пленников.

Бельский открыл глаза и приподнял голову.

На него в упор и выжидающе смотрел Атисов. Тот самый чеченский чиновник районного масштаба, из-за которого и заварилась вся эта чертова каша. Из-за которого Станислав потерял троих своих людей, да и сам теперь находился на волосок от смерти.

– И чего же ты понял? – спросил он.

– Был бы рад ошибиться, но…

Договорить ему не дали.

Лежавший на носилках Вахтанг привстал на локте и о чем-то рассказывал военным, указывая на чиновника пальцем.

– Атисов! – громко позвал Гурам, – а ну-ка подойди сюда!

Чеченец дважды кашлянул в кулак, встал и поплелся к группе мужчин.

– И чего же они хотят? – слово в слово, но испуганным голосом повторил вопрос подполковника юный пограничник.

Напряжение нарастало с каждой минутой. Вот-вот должна была произойти развязка, но никто, кроме раненного Станислава, не знал кто эти люди, держащие в руках американские автоматические винтовки. Лишь Бельский после ночной беседы с "журналисткой", да еще, вероятно, Атисов, неплохо разбиравшийся в силу давнего чиновничьего положения в тонкостях политики, догадывались о трагичном для пленников финале разыгранного кем-то спектакля.