Его кожа под пробивающейся щетиной оказалась мягче, чем я думала, к тому же я шмыгала забитым носом. Но я прижалась губами к щеке Грейвса и чувствовала себя полной дурой. А чего я, собственно, хотела?

Так, Дрю. Пора бы взять себя в руки.

— Спасибо тебе. Ну, за то, что помог добраться сюда. — Тут я сконфуженно отодвинулась, представив себя со стороны: я в трусах и в лифчике, которые уже, наверное, растворились, а он зашел в ванну, даже не сняв рубашки. К тому же наверняка у меня вся физиономия в грязи. — Ты всегда… ну… рядом… когда ты мне нужен. Спасибо!

Слов нет.

Черт побери, Дрю! Ты что, дура?

Я подобралась к противоположному краю ванны. Надеюсь, Грейвс припишет заигравший у меня на шее и щеках яркий румянец действию горячей воды.

Грейвс кашлянул. Как мило с его стороны.

— Да не за что. — Он стал подниматься из ванны по ступеням, с него летели брызги шипящей восковой жидкости. Он раз или два поскользнулся, чуть не упал и схватился за край ванны. — Первый раз… ну… за мой счет.

Он, наверное, так же смутился, как и я. Я снова погрузилась в не-воду, держась руками за край. Мне казалось, что ноги и руки вот-вот откажут. Я провела в ванне много времени, дрожа и трясясь, и единственная мысль, заставила меня вылезти оттуда: что преподаватели, подумав, будто я утонула, придут меня спасать.

Или, знаете ли, убивать. Я уже поняла, что Школа, в которой, по уверениям Кристофа, я должна быть в безопасности, на самом деле очень опасное место.

Глава 11

Когда по ночам бодрствуешь, то полночь — самый разгар дня. Для ланча еще рано, для завтрака уже поздно. Хотя, если за тобой всю ночь гонялись и валяли в грязи, разве захочется есть?

Мне очень хотелось. Я просто умирала от голода. Но вместо того, чтобы пойти в столовую, я снова сидела в кабинете Дилана, созерцала полки с книгами в кожаных переплетах и ждала. Да, все-таки похоже на кабинет директора.

Сунув в дверь ванной охапку сухой одежды, принесенной из моей комнаты, Грейвс испарился. Ужас. Бесит мысль, что кто-то, пусть даже Грейвс, рылся в комоде из розового дерева и принес мне — о, боже! — трусики!.. Брр! Хорошо еще, я там ничего не спрятала. Я к тому, что в комоде будут искать в первую очередь, верно?

Ну где же Грейвс? При мысли о нем начинало как-то странно щекотать в груди. Мне хотелось увидеть его. Хотелось увидеть лицо друга. Кроме Грейвса на эту роль, за исключением, пожалуй, Кристофа, никто не годился. Но Кристофа тоже не было. И я понятия не имела, где он может быть.

Дилан тоже отсутствовал. Даже странно. Обычно он только тем и занят, что смотрит на меня и вздыхает или готовится вздыхать. Так что я сидела одна с чисто вымытыми, еще мокрыми волосами, крепко сжав зубы. В голове куча вопросов, руки и ноги подрагивают. На жестком стуле с резной спинкой жутко неудобно. Я заерзала, не отрывая взгляда от полок. А там!.. Целый кладезь книг про Истинный мир — от демографических обзоров по вервольфам до пособий по колдовству и магическим заклинаниям. Под магию отвели целую полку, на корешках алели крупные буквы.

Я стала грызть ноготь на указательном пальце правой руки и не останавливалась до тех пор, пока не сгрызла до мяса. Перешла на следующий. Чего бы я только не отдала, чтобы еще при жизни папы почитать хоть некоторые из этих книг! Ему бы они тоже понравились. Я не отказалась бы одним глазком взглянуть на книги по заклятьям. Папа предпочитал ходить по оккультным магазинам и лавкам, где собирался народ из Истинного мира. Мне тоже пришлось там бывать после смерти бабушки, когда папа забрал меня к себе. Теперь я понимаю: это было куда опаснее, чем я тогда могла предположить. Каждый раз, беря меня с собой на разведку новой местности, папа очень беспокоился. Теперь я задумываюсь — это потому, что я была с ним, или потому, что любой неверный шаг мог стать роковым для обоих? И почему он ни разу не говорил мне, что мама тоже родилась светочей? Ну почему он ничего не сказал? Совсем ничего… Может, он хотел, чтобы я повзрослела? А в каком возрасте «взрослеют»? Чего он ждал, черт побери? А может, он не знал? Вдруг это была мамина тайна? Да, но разве можно держать такое в тайне?

Я добралась до безымянного пальца.