Джейсон Борн, чувствуя за спиной тепло прижавшейся к нему Сорайи, набирал скорость, мчась в сторону Вашингтона.

Глава 4

Яков Сильвер и его брат вынырнули из ночной темноты в то время, когда даже такие города, как Вашингтон, пустеют или по крайней мере приобретают какой-то уныло-одинокий вид, словно голубая меланхолия прогоняет с улиц все живое. Когда они вошли в приглушенную роскошь гостиницы «Конститьюшен» на северо-восточном углу Двадцатой улицы и Ф-стрит, Томас, дежурный администратор, поспешил к ним навстречу по дорогой ковровой дорожке мимо расширяющихся кверху мраморных колонн.

И у него была веская причина для подобной суеты. Он, как и остальные дежурные администраторы, получил от Льва Сильвера, брата Якова Сильвера, хрустящую стодолларовую бумажку, когда братья заселялись в гостиницу. Эти два еврея, торговцы бриллиантами из Амстердама, были очень богаты: тут не могло быть никаких сомнений. К братьям Сильверам следовало относиться с бесконечными вниманием и уважением, подобающими их высокому статусу.

Томас, маленький человечек с вечно влажными ладонями, похожий на мышку, отметил, что у Якова Сильвера раскраснелось лицо, словно он только что одержал крупную победу. А работа Томаса как раз и заключалась в том, чтобы угадывать желания самых важных постояльцев гостиницы.

– Мистер Сильвер, меня зовут Томас. Рад видеть вас, сэр, – сказал он. – Могу я что-нибудь для вас сделать?

– Можете, Томас, – ответил Яков Сильвер. – Приготовьте бутылку лучшего шампанского, какое только у вас есть.

– И пусть ее принесет тот пакистанец, – добавил Лев Сильвер, – как там его зовут?..

– Омар, мистер Сильвер.

– Ах да, Омар. Он мне нравится. Попросите его принести шампанское в номер.

– Хорошо. – Томас согнулся в поясе, почтительно кланяясь. – Будет исполнено, мистер Сильвер.

Он поспешил к своему столику, а братья Сильверы вошли в лифт. Обитая плюшем кабина бесшумно подняла их на пятый этаж, отведенный самым почетным гостям.

– Ну, как все прошло? – спросил Лев Сильвер.

И Яков Сильвер ответил:

– Все прошло в точности так, как было запланировано.

Закрыв за собой дверь номера люкс, он скинул с себя плащ и пиджак и направился прямиком в ванную, зажигая по дороге весь свет. За спиной в гостиной заработал телевизор. Яков Сильвер стащил промокшую от пота рубашку.

В ванной комнате, отделанной розовым мрамором, все уже было готово.

Раздевшись по пояс, Яков Сильвер склонился над мраморной раковиной и вынул свои золотистые глаза. Высокий, обладающий телосложением бывшего игрока в регби, он был совершенен, как олимпиец: похожий на стиральную доску упругий живот, мускулистые плечи, мощные конечности. Захлопнув пластмассовую коробочку, в которую он аккуратно уложил золотистые контактные линзы, Яков Сильвер посмотрел на себя в зеркало. За собственным отражением он увидел значительную часть номера, отделанного в кремовых и серебряных тонах. В гостиной слышалось тихое бормотание диктора Си-эн-эн. Затем телевизор переключился на канал новостей «Фокс ньюс», потом на информационный выпуск Эн-би-си.

– Ничего, – донесся из комнаты звонкий тенор Муты ибн Азиза. Мута ибн Азиз сам выбрал себе это вымышленное имя – Лев. – Ни в одном выпуске новостей ничего нет.

– И не будет, – сказал Яков Сильвер. – ЦРУ мастерски владеет искусством манипулирования средствами массовой информации.

Теперь в зеркале появился сам Мута ибн Азиз, ухватившись одной рукой за дверной косяк ванной, другую держа за спиной. Черноволосый и темноглазый, с классическим семитским лицом, на котором застыла неистовая и неутолимая решимость, он был младшим братом Аббуда ибн Азиза.