— Ты не стала ждать, подведу я тебя или нет. Ты решила, что это уже произошло, и начала меня наказывать.

— Я права, Адра. Ты ведь знаешь, что я права.

— А ты знаешь, как опасно подчиняться твоим словам? Я любил тебя больше всех на свете. Больше отца, матери, сестер, всех-всех. Я все сделал потому, что ты так хотела.

— И ничего не получил взамен? Как ты бескорыстен! Стать хаем Мати — такая мука…

— Я бы тебе не понадобился, если бы не мечтал о том же, что и ты. Таким, как теперь, я стал ради тебя.

— Это несправедливо! — возмутилась Идаан.

Адра захохотал и описал по комнате широкий круг, как ребенок, который играет перед невидимыми зрителями.

— Справедливость!.. С каких пор мы начали говорить о справедливости? Когда кто-то предложил тебе взять на себя ответственность? Ты это придумала, любовь моя. Это все твое, Идаан! Все твое, и не смей винить меня за то, что теперь тебе с этим жить!

Он дышал часто, как после бега, но по плечам и уголкам рта было заметно, что гнев уже проходит. Адра уронил руки. Постепенно его дыхание замедлилось, лицо стало спокойней.

Они стояли молча друг перед другом — им показалось, не меньше пол-ладони. Ни гнева, ни печали уже не оыло. Адра просто выглядел усталым и растерянным, молодым и одновременно очень старым. Идаан чувствовала себя так же. Будто изменился сам воздух, которым они оба дышали.

Адра первым отвел глаза и нарушил молчание.

— А знаешь, дорогая, ты так и не сказала, что Семай тебе не любовник.

— Он и вправду мой любовник, — пожала плечами Идаан. Битва утомила обоих так, что новые раны уже ничего не изменят. — Несколько недель.

— Почему?

— Не знаю. Потому что он не был во всем замешан. Он чист.

— Потому что у него есть власть, и это тебя притягивает?

Идаан прикусила язык и сдержала колкость. Потом кивнула.

— Отчасти и поэтому.

Адра вздохнул, прислонился к стене, медленно сполз по ней и остался сидеть на полу, упершись руками в колени.

— Есть список Домов и женщин. Был еще до того, как ты связалась с Семаем. Я возражал, а отец настаивал: на всякий случай. Скажи мне одно… Сегодня, когда он приходил… ты не… вы не…

Идаан снова рассмеялась, на этот раз тише и нежнее.

— Нет, я не ложилась под другого мужчину в твоем доме, Адра-кя. Не знаю, почему это было бы хуже, чем мною сделанное, но так и есть.

Адра кивнул. В движении его глаз и рук она заметила еще один вопрос. Они уже несколько лет любили друга и строили заговор. Идаан знала его как близкого родственника или далекую часть самой себя. Вызвать любовь это знание не могло, но напомнить о ней — вполне.

— В первый раз, когда я тебя поцеловала, ты так растерялся! Помнишь? Была середина зимы, и мы пошли кататься на коньках. Нас было человек двадцать. Мы еще устроили гонки, и ты победил.

— И в награду ты подарила мне поцелуй, — сказал Адра. — Нойти Ваусадар так ревновал, что чуть не откусил себе язык.

— Бедный Нойти! Я тебя поцеловала, отчасти чтобы его позлить.

— А еще для чего?

— Просто хотела тебя поцеловать. А ты несколько недель не приходил за новым поцелуем.

— Боялся, что ты меня высмеешь. Каждую ночь я засыпал с мыслями о тебе, и каждое утро просыпался таким же одержимым. Ты представляешь, каково это — бояться насмешек?

— Уже не представляю.

— А помнишь ночь, когда мы пошли на постоялый двор? Там еще была такая маленькая собачка…

— Которая танцевала, когда хозяин играл на флейте? Да.