Макмейн засмеялся, стараясь, чтобы его смех звучал слегка язвительно.

— Мне бы хотелось надеяться на это, Таллис. Но, боюсь, я вышел из игры. Поменял шило на мыло.

Генерал Таллис достал из кармана форменного кителя алюминиевую коробочку, в которой лежали керотийские сигареты. Взял одну из них губами и прикурил от зажигалки, встроенной в коробочку.

Макмейн достал из пачки на столе земную сигарету, и Таллис дал ему прикурить. Макмейн знал, что пауза и молчание были умышленными. Он ждал. Таллис должен был что-то сказать, но он позволил землянину «подготовиться к сюрпризу». Это было одно из приятных правил керотийского этикета.

Неожиданное молчание со стороны одного из участников разговора, да ещё при особых обстоятельствах, предвещало нечто необычное, и предполагалось, что второй собеседник воспользуется этой возможностью, чтобы овладеть собой.

Это могло не означать ничего серьёзного. В керотийских Космических Силах старший офицер сообщал младшему о присвоении очередного звания точно таким же образом. Но к этой же тактике прибегали, когда сообщали человеку о смерти кого-либо из близких.

Макмейн знал, что подобная пауза была обязательной в керотийском суде перед оглашением приговора, она также предшествовала предложению руки и сердца, которое делал керотиец предмету своей любви.

Макмейну не оставалось ничего кроме как ждать. Было бы невежливо заговорить прежде, чем Таллис почувствует, что он готов услышать новость.

Однако не считалось невежливым пристально вглядываться в лицо Таллиса; это было в порядке вещей. Теоретически предполагалось, что человек, по крайней мере, сможет догадаться, хорошей будет новость или плохой.

На лице Таллиса невозможно было что-либо прочесть, и Макмейн знал это. Он и не пытался угадать по выражению его лица, что его ждёт. Но тем не менее, не отрывал взгляда.

С одной стороны, лицо Таллиса было типично керотийским. Оранжевая кожа и яркие глаза, зелёные, как трава, были свойственны всем керотийцам. На планете Керот, как и на Земле, развилось несколько различных рас гуманоидов, но, в отличие от Земли, они различались не только цветом кожи.

Макмейн затянулся сигаретой и заставил себя думать о чём угодно, только не о том, что собирался сказать Таллис. Он уже приготовился услышать смертный приговор.

Сейчас, он чувствовал, ничто не сможет потрясти его. И прежде чем внутреннее напряжение достигло наивысшей отметки, он стал размышлять о Таллисе, а не о себе.

Таллис, как и остальные керотийцы, был невероятно похож на землянина. Существовали внутренние отличия в расположении органов, в функциях этих органов. Например, чтобы выполнять ту же самую функцию, что у землян выполняет печень, у них имелось два отдельных органа, а почки начисто отсутствовали. Их функцию выполняли специальные ткани в нижней части прямой кишки. Это означало, что керотийцы более чем земляне приспособлены к экономному расходованию воды, так как продукты жизнедеятельности выделялись в виде сухого вещества через клоаку.

Внешне керотийцу хватило бы незначительного вмешательства пластической хирургии и немного макияжа для того, чтобы сойти за землянина. Однако, если присмотреться, разумеется, сразу можно различить подделку. Керотийцу так же трудно представиться землянином, как негру — загримироваться под шведа и наоборот.

Но Таллис был…

— Я бы хотел сделать сообщение, — прервал его размышления Таллис, вырывая его из спокойного потока мыслей. Это было стандартное начало для того, чтобы прервать паузу, но оно было одинаковым и для хороших новостей, и для плохих.

— Я жду твоего сообщения, — произнёс Макмейн. Даже в подобных обстоятельствах он всё-таки испытывал некоторую гордость оттого, что так виртуозно владел керотийским.