— И вы не находите мои покупки странными? — спросил Диллер.

— Нисколько, — ответил Андрей. — Это в порядке вещей, не так ли?

— Я вложил в картины немалые средства, — сказал Диллер самодовольно, — чтобы со временем открыть публичную галерею.

— И будет в ней портрет Генри Диллера, — в тон ему сказал Андрей. — Работы малоизвестного художника Стоуна. Я надеюсь, сэр, вы не раздумали позировать? Когда мы можем начать?

Диллер улыбнулся поощряюще.

— Начнем завтра. С десяти. В это время у меня в кабинете хорошее освещение.

9

— Чарли, как ты стал художником? — спросила однажды Андрея Розита. — Только, пожалуйста, не говори, что купил краски и сразу стал рисовать, о'кей? Андрей пожал плечами. В этой истории для него самого до сих пор оставалось немало неясностей.

Кое о чем он, конечно, догадывался, но т о ч н о не знал.

Конечно, рисовать, а вернее, проводить свободное время за мольбертом гвардии лейтенант артиллерии Андрей Коноплев стал сам. И часть событий, предшествовавших началу художественной карьеры, помнил во всех подробностях. Но вот то, как и почему его решили сделать живописцем, в подробностях даже при всем желании рассказать не мог. Не располагал фактами. А факты таковы.

Шел второй год службы Андрея Коноплева — командира взвода артиллерийской инструментальной разведки в Забайкальском военном округе, когда в Москву, в разведцентр ГРУ из Юго-Восточной Азии Верный Человек прислал шифровку. Он сообщал, что в Гонконге в притоне наркоманов скончался некий Чарльз Стоун, художник, гражданин Южной Африки.

Верному Человеку удалось за бесценок приобрести документы и нехитрые пожитки опустившегося на опиумное дно живописца. В этой связи Верный Человек полагал, что вполне возможно проведение интересных комбинаций, если действовать быстро, без промедления.

В разведцентре сообщение встретили скептически. Подготовка разведчика, предназначенного для легализации в чужой стране, — дело сложное и длительное. Во много крат трудности возрастают, если человека надо подготовить под определенные, заранее известные параметры. И совсем непреодолимым выглядит препятствие, когда требуется подобрать кандидата на конкретную биографию.

Начальник Главного управления генерал Григорьев на всякий случай провел совещание. Не скрывая сомнений, он доложил заинтересованным лицам об открывшихся возможностях. Заключая сообщение, сказал:

— По-моему, товарищи, эта та ситуация, в которой око видит, а зуб неймет.

— Может, все же поискать человека в художественных заведениях? — предложил генерал Васильев, любивший остросюжетные комбинации.

— Отпадает, — высказал соображение полковник Корицкий. — Специалист, который будет знать толк в ценностях картинных галерей Запада, для нас дорог и не нужен. Требуется человек военный и лишь потом художник. В конце концов, подготовить офицера, умеющего рисовать, нам значительно проще. А вот художнику в сжатые сроки освоить военные знания профиля, который нам интересен, куда сложнее.

— О трудностях я всех предупредил сразу, — сказал Григорьев. И сделал вид, что перестал интересоваться предложением Верного Человека.

— Разрешите мне попытаться, — сказал Корицкий. Он знал шефа и понял, что настала пора взять инициативу на себя. — Если есть шанс, грешно от него отказываться сразу.

— Что задумал? — спросил генерал Васильев.

— Есть кое-какие соображения. Но они еще не оформились.

— Хочешь взять дело на себя? — спросил генерал Григорьев.