Энн Пэтчетт. Предчувствие чуда
Посвящается моему другу Джо Вандевендеру
1
– Что случилось? Он раскрыл рот, потом закрыл. Снова попытался заговорить: – Снег повалил. Вот и все, что он смог сказать. – Я слышала по радио, что ожидается снегопад. Окно лаборатории смотрело в холл, и Марина видела, что творится на улице, только когда выходила пообедать. С минуту она ждала, когда мистер Фокс сообщит о цели своего неожиданного появления. Здание, где он работал, было в десятке корпусов от лаборатории, и вряд ли он шел так далеко, да еще и под снегом, лишь для того, чтобы сообщить Марине метеосводку. Однако мистер Фокс так и стоял в дверях, явно не собираясь ни заходить, ни уходить. – Что с тобой? Все хорошо? – Экман умер, – наконец выдавил он и без дальнейших объяснений протянул письмо – скудное свидетельство ужасного события.
– Почему доктор Свенсон не позвонила? Спутники вроде бы ловят везде. – Она утверждает, что в тех местах нет вообще никакой связи. Или просто не хочет пользоваться телефоном. Стоя в тихой лаборатории, в шаге от мистера Фокса, Марина едва слышала его голос. – Но в такой-то ситуации… – начала она, но осеклась. В конце концов, что мог знать мистер Фокс? – Где же теперь… он? – Она не смогла выговорить слов «его тело». Андерс не мог стать телом. В «Фогеле» куда ни глянь – медики, работают в лабораториях, пьют кофе в кабинетах. Шкафы, складские полки, ящики столов здесь ломятся от всевозможных препаратов. Если у фармакологов чего-то нет, они сообразят, как это изготовить. Знай коллеги, как найти Андерса, они уж точно смогли бы как-то ему помочь, что-нибудь придумать! Стоило Марине подумать об этом, как мечта о чуде вытеснила из ее сознания всю науку. Да, если человек мертв, то тут уже ничего не поделаешь, но Марине Сингх даже не надо было закрывать глаза, чтобы увидеть Андерса Экмана – вот он, сидит в кафетерии и, как всегда, уплетает за обе щеки сэндвич с яичным салатом. – Может, тебе прочесть пару статей о вреде холестерина? – спрашивала Марина. Она не любила ходить вокруг да около. – Я сам эти статьи и пишу, – отвечал Андерс, водя пальцем по краю тарелки.
– Прочти сама, – сказал он. Марина прочла про себя:
Дожди тут фантастически бурные, и, хотя льют они исключительно в положенный сезон, я который год не устаю поражаться обилию осадков. На нашу работу они не влияют, разве что замедляют ее выполнение. Однако замедлить не значит остановить. Мы неуклонно продвигаемся к цели и рассчитываем на превосходные результаты. Но в данный момент дела отодвинулись на второй план. Я пишу, чтобы сообщить печальное известие о докторе Экмане – он умер от лихорадки два дня назад. Учитывая наше местонахождение, дождь, беспросветную бюрократию властей (как местных, так и наших), а также срочный характер нашего проекта, мы решили похоронить его здесь с соблюдением всех требований христианского обряда. Надо сказать, что дело это было нелегкое. Что касается задач, которые выполнял доктор Экман, то я заверяю вас, что мы делаем большие шаги. Немногочисленные личные вещи коллеги я сохраню, чтобы впоследствии вручить его супруге. Надеюсь, вы передадите ей эту печальную весть вместе с моими искренними соболезнованиями. Несмотря на досадные помехи, мы стойко держимся. Анника Свенсон».
Марина держала листок осторожно, за краешки, словно улику, с которой еще предстоит работать следствию. Бумага местами сморщилась – аэрограмма явно побывала под дождем. |
