С точки зрения стрелка он был красив.

Толстую, бледно синюю линзу тела, несло над землёй множество разноразмерных ног. Окинув их частокол быстрым взглядом, человек понимающе и довольно улыбнулся – перед ним был ветеран неживого войска, нёсший в своём чреве не просто богатые, а очень и очень ценные трофеи. Такая классификация механоида была верна – только те машины, что упали на Землю в день крушения чужого звездолёта, имели право на ремонт в своих логовах. Вот их и ремонтировали, меняя повреждённые части на новые, зачастую отличавшиеся по дизайну и внешнему виду от оригинальных, вышедших из под рук их создателя, иногда именовавшегося «Богом Машин».

– Да, это из старых, – разглядывая тело ветерана в оптику, стрелок любовался механоидом, наполовину выбравшимся из кустов и застывшим неподвижно, словно охотник, боящийся спугнуть робкую дичь. Его лапы, те самые – разноразмерные и разномастные, чуть шевельнулись, тело вздрогнуло, самую малость наклоняя переднюю часть к земле и стрелок поспешно оторвавшись от созерцания сегментированного тела, перевёл прицел на основание длинной гибкой шеи.

Бить следовало именно сюда – в узкую щель меж рифлёной трубой шеи и подобия воротника, прикрывавшим уязвимое место её начала. Там, за тонким слоем гибкой как ткань брони, расположился толстый пучок проводов, по нежным телам которых текла в центральный процессор информация от головы, напичканной оптическими и иными сканерами.

Сзади раздались восторженные женские вопли и человек, на краткий миг отлипнув от оптики, поднял глаза разглядывая плавный изгиб шеи, увенчанный коробом головы, из которой торчали шевелившиеся объективы и нервно вздрагивавшие решётчатые тарелки антенн. Будь механоид живым, то вполне можно было подумать, что его захватило разворачивавшееся за спиной стрелка действо. Но он был машиной – бездушным устройством, созданным неведомым человеку гением с одной только целью – охотой на людей.

– Это мы ещё посмотрим, – прижимаясь щекой к накладке приклада, проворчал стрелок, сызнова ловя щель в сетке прицела: – Кто здесь «ху», как говорится.

Линза тела чуть сдвинулась вперёд – механоид готовился к атаке и человек замер, боясь дышать – вот сейчас… Вот ещё немного и…

Рифлёная труба дёрнулась, вытягиваясь в струну – сенсорам для прицела нужна была высота, тело, противореча голове, наклонилось ещё сильнее готовя прыжок и перед стрелком, почти точно в центре, где сходились линии прицела, появилась натянутая ткань броневой пелены.

Картинка замерла и стрелок плавно потянул спуск, загоняя в перекрестие центр открывшегося ему участка.

Выстрел, совершённый в этот, золотой момент, имел для ветерана механоида самые печальные последствия.

Пуля – тяжёлая и мягкая, угодив в самый центр защитной пелены, выгнула её парусом, борясь с прочностью гибкой брони, всем своим существом стремясь пробить хоть крохотную дырочку в её теле.

Безуспешно – защита была сработана на совесть. В отличии от крепежа, удерживавшего её на месте. Сработанный из сверхпрочных материалов он был готов с честью выполнять свой долг, принимая на себя самые запредельные нагрузки.

Запредельные – да.

Резкие, взрывные как сейчас – нет.

Надо отметить, что это испытание крепёж выдержал с честью. Лишь только пара держателей, всего два, не смогли сохранить целостность и лопнули, заставив центральный процессор сделать короткую заметку требование о ремонте.

Но для пули, чьё тело уже превратилось в раскалённую и перегретую жидкость, и этой малости было достаточно.