Счастливый путь г. Вельтману. Мы не в силах следовать за ним в его продолжительном путешествии в такую даль; мы не можем и пересказать всех диковинок, каких он там насмотрелся. Пусть читатели сами все узнают из его книги.

Однако ж нам хотелось бы дать какое-нибудь понятие о его новом произведении: оно стоит, чтобы о нем поговорить побольше, но мы все-таки боимся, что не сумеем хорошенько сделать этого. Однако ж хоть как-нибудь…

Гиппогриф мой взвевал пыль преданий; не останавливаясь, проехал я Хиера-Залу Белистана; взглянул на бюст Александра Великого… Необыкновенное сходство с Наполеоном!

В Тире г. Вельтман увидел Пифию; она взглянула на него молча, сладостно – и скрылась за занавесом.

         Читали ль вы ответ пророчицы в глазах?

         Все нервы в вас, как струны, загрохочут,

         Когда светильники любви не в небесах,

         А на земле блаженство вам пророчут!

         О звездный свет от голубых очей!

         О кудри, свитые из утренних лучей!

         И бурею любви колеблемое лоно,

         И эти лебеди Меандра – рамена!..

         Тс! Пифия нисходит уже с трона,

         В объятья… да!.. в объятья сна!

Неправда ли, что Пифия прекрасна, что в нее можно влюбиться? Г-н Вельтман так и сделал – и сделал хорошо. Ему оставалось только похитить ее; но как похитить Пифию?.. Да, это хоть кого так поставило бы в тупик, но г. Вельтман недолго думал; он сказал самому себе:

         Но я влюблен, влюблен я страстно;

         А страсть есть то же, что и власть:

         Ей все возможно, все подвластно,

         Страсть может Пифию украсть.

Я так и сделал. Ошибаются историки, которые похищение юной Пифии приписывают фессалийцу Ификрату.

Невозможно пересказать всех приключений г. Вельтмана. Он познакомился с Филиппом Аминтовичем, отцом Александра Филипповича Македонского; с его супругою Олимпиею, или Василисою (не помню ее отчества, а справиться не имею времени), с Аристотелем Никомаховичем, воспитателем Александра Македонского. Дочь Олимпии, Фессалину, взял на воспитание сам г. Вельтман. Он видел, как рос Александр, сопровождал его в походах, был с ним в Вавилоне и уже в этом городе, получив из дому нежную записочку в стихах, расстался с всемирным завоевателем и возвратился к нам, в Москву.

Похитив Пифию, г. Вельтман пустился в путь, но принужден был оставить ее у пелазгов, которые жили на перепутии двух дорог, из которых одна вела в Латыны, а другая в Словены. Перебравшись чрез Карпатский хребет, он очутился в садах Одубешти и пил там превосходное вино, которое подкрепило его силы после путешествия в областях Эреба; но, желая возвратиться на родину, он отправился на станцию, чтоб взять почтовых лошадей. «Ди Граве Кай», – вскричал он по-молдавански. «Пожалуйте подорожную», – отвечал ему «капитан-де-почт» по-русски. Нос, глаза, усы, одежда и трубка в зубах доказывали, что этот «капитан-де-почт» был или молдаван, или грек, или по крайней мере римлянин.