При их появлении разносчицы разинули рты, а хозяйка поспешно вышла из-за стойки и подошла к их столику. Приняв заказ, она сделала книксен и удалилась. По молчаливому уговору Демон с Реджи вели пустую болтовню о светских новостях, пока им не принесли кофе и булочки.

Реджи наклонился к нему.

— Тебе следует знать, — сказал он, понизив голос до заговорщического шепота, — что об обитателях Хиллгейт-Энда ходят неприятные слухи.

— Какие слухи? — все так же бесстрастно спросил Демон.

— Есть подозрения, что скачки проводятся не так, как положено. Впрочем, так всегда говорят, стоит проиграть какому-нибудь фавориту, но в последнее время… — Реджи помешал кофе, — здесь проиграли Трубач и Троянец, в Донкастере — Большой Бисквит, Будь Здоров и Единорог. Не говоря уже о Премьере в Аскоте. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы все понять. Эти проигрыши связаны с большими деньгами, и в каждом случае предлагались такие ставки… И это только за осенний сезон.

— Это официально? — спросил Демон.

Реджи поморщился:

— И да, и нет. Комитет считает, что проблема существует, и они хотят получить ответы — будьте добры. Пока они рассматривают только прошлую осень и все шито-крыто, так что неудивительно, что ты ничего не слышал.

Демон кивнул:

— Действительно, я не слышал. А есть основания предполагать, что это происходило и прошлой весной?

— Насколько я понял, да. Но факты, я имею в виду явно завышенные ставки, неочевидны. Пока.

— У тебя есть какие-то предположения относительно расследования?

Отец Реджи входит в комитет.

— Ну да. Вот почему я и решил, что тебе следует об этом знать. Жокеи, естественно, молчат, будто язык проглотили. Но кто-то видел, как с этими жокеями разговаривал молодой Кэкстон, никогда не водивший дружбу с жокеями. Вполне понятно, что комитет захотел побеседовать с этим юнцом. Проблема в том, — тут Реджи дернул себя за мочку уха, — что парнишка уехал погостить у друзей. Принимая во внимание то, что он сын генерала и никому не хочется огорчать почтенного джентльмена, было решено подождать, пока юный Кэкстон вернется, и тогда поговорить с ним. — Реджи вздохнул и продолжил: — Они рассчитывали, что он вернется максимум через неделю. Но уже прошло две, а он так и не появился. Они не решаются идти в Хиллгейт-Энд и спрашивать генерала, где его сын. Но вечно ждать невозможно, тем более что вот-вот начнется весенний сезон.

Демон встретился глазами с притворно-невинным взглядом Реджи:

— Понимаю.

Да, он понимал. Понимал, что сейчас к нему обращался не Реджи, и даже не отец Реджи, а сам всемогущий комитет.

— У тебя нет никаких… догадок?

После секундной паузы Демон ответил:

— Нет. Но я могу понять позицию комитета.

— Гм… — Реджи с сочувствием посмотрел на Демона: — Ее понять нетрудно, а?

— Разумеется.

Они допили кофе, расплатились и вышли на улицу. Демон задержался на пороге.

Реджи тоже остановился.

— Куда ты направляешься?

— В Хиллгейт-Энд, куда же еще! — Демон выгнул бровь. — Посмотреть, как там обстоят дела.

— Они считают, будто я не знаю. — Генерал сэр Гордон Кэкстон сидел в кресле за письменным столом. — Но я слежу за результатами скачек внимательнее многих, и хотя в последнее время редко бываю на выездке, со слухом у меня все в порядке.

Он презрительно фыркнул.

Демон, стоявший у высокого окна, наблюдал за тем, как его давний друг и наставник раздраженно поправляет свое и без того аккуратно поставленное пресс-папье.