— Тана понесла сына с той ночи. Она не теряла времени. Ннанджи, естественно, тоже! Теперь ты понимаешь, кем был Арганари? Не пытайтесь быть богом, мистер Смит. Вы не можете даже быть императором!

Они пересекли площадь и вступили на широкую улицу. Редкие прохожие почтительно уступали дорогу огромному воину. Мальчика они не замечали.

— Ннанджи будет лучшим императором, чем был бы Шонсу, — заметил Полубог. Он лукаво улыбнулся. — А Тана — лучшей императрицей, чем Доа!

Уолли нахмурился:

— Я все-таки не понимаю, что собой представляет Доа!

— Немудрено! Гении ее масштаба редко приходят в любой мир. — Он усмехнулся капризам смертных. — Забудьте Доа! Она потеряла к вам интерес, и она умеет чувствовать запах истории. Она сейчас на корабле!

— Отправилась в Вул?

— Попытается. Вы никогда больше с ней не увидитесь. — Тон мальчика говорил о том, что вопрос исчерпан.

Доа тоже выполняла свою задачу, подумал Уолли, — она избавляла его от Шонсу. Но быстрый хмурый взгляд маленького Полубога дал ему понять, что мысль эту лучше в слова не облекать.

Теперь он увидел, что они идут к ложе, а у него было еще много вопросов, которые он хотел задать, прежде чем они придут.

— Прав ли Ннанджи, говоря, что воины подчинятся ему?

— Большинство.

— Но что будет с городами, с жителями? Взяв контроль над гарнизонами, он должен будет разрешать их споры, вмешиваться в политику, торговлю, сбор налогов. Финансы превратят сбор в сумасшедший дом коррупции, пошатнется вся экономика Мира. Не думаю, чтобы Ннанджи мог справиться с этими проблемами. Он не сможет, да и не захочет!

— Конечно, нет! — Под взглядом Полубога Уолли покрылся гусиными пупырышками. — Но у него есть Тана, и у него есть Катанджи — черноволосый брат Икондорины! Крепкая армия не тревожит жителей, а для воинов один из них — брат сеньора. Конечно, он негодяй! Он станет богатейшим человеком в Мире, еще не достигнув двадцати. Но он верен Ннанджи, и этим все сказано.

— Катанджи — премьер-министр?

— Канцлер, — сказал мальчик.

Боги хорошо умеют планировать. Задумавшись, Уолли чуть не врезался в лошадь, запряженную в стоящий фургон. Он отдал ей свое яблоко и пошел дальше.

— Значит, Ннанджи получил власть, Тана превратилась в императрицу, а Катанджи будет увеличивать их благосостояние?

— Они, конечно, наделают ошибок, — сказал Полубог, — но Ннанджи быстро учится. Им нужен мудрый советчик, чтобы свести к минимуму их недомыслие.

Сердце Уолли подскочило. Значит ли это…

— Именно так! — Мальчик исчез, обходя группку болтающих женщин, Уолли догнал его. — Вы же не собираетесь провести остаток дней, разбирая пьяные ссоры в Тау, не так ли? Вы были Мерлином при Артуре-Ннанджи. Теперь вы станете Аристотелем, Алквином или Имхотепом — верным другом, советчиком, иногда совестью.

— Станет ли он слушать?

— В большинстве случаев. Не скажу, что это будет легко. Но он понимает, что вы знаете столько, сколько он никогда не сможет узнать, и что он может делать то, чего вы никогда не сможете.

— Ннанджи и я? Как меч — твердость и гибкость?

— Как грифон — лев и орел.

И внезапно Уолли сразу стало легче. Нет, он совсем не был готов спрятаться в Тау! Как бы он смог быть счастливым там, зная, что Ннанджи бесконтрольно распоряжается жизнями Людей? Он прошел за своим чудесным хозяином по аллее, вышел на широкую площадь… и замер, удивленный грандиозным праздником, разыгравшимся на ней. Сбор отдыхал.