Душ придал телу толику бодрости, сразу захотелось есть, словно организм вспомнил об увеличении энергозатрат, необычных для нормального человека, но обычных для интрасенса, живущего ускоренно и раскованно. Проглотив завтрак, Мальгин полюбовался серебристым туманом «магической сферы», лежащей на полке шкафа, за небьющимся стеклом, однако трогать не стал, интуиция требовала осторожности. Исчезающий «голыш» исправно продемонстрировал свои возможности, как только его перевернули, что сопровождалось гулким ударом на пси-уровне, и появился на прежнем месте через семь минут. Клим покачал головой, подумал: я еще разберусь с вами, подарочки! – на что Харитон, редко вмешивающийся во внутренние монологи и диалоги хозяина с самим собой, хмуро проворчал:

– Не трогал бы ты их на самом деле, предупреждал же Лондон.

– Я и с ним еще разберусь, – неопределенно пообещал Мальгин. – Говорил бы прямо, чем они опасны, а то напустил туману…

Некоторое время он колебался, не зная, куда податься: то ли к Купаве домой, то ли в институт, и выбрал последнее. Решение созрело давно, и следовало расставить точки над «i».

В его кабинете работал Заремба.

Увидев хозяина, он сделался пунцовым, сорвал с головы эмкан и встал, впервые не найдя, что сказать. Так они смотрели друг на друга долгие две секунды, потом Клим сделал жест: освободи место, мол, – и молодой нейрохирург с готовностью отскочил от стола.

Мальгин обошел его, пробежал глазами плывущие по черной гладкой поверхности стола строки, выслушал мысленный рапорт секретаря и сел. Поднял глаза на Зарембу:

– Не выдержал?

– Извини, – буркнул Иван, пряча глаза, потом оживился. – Да и что здесь такого? Ну, поработал с Гиппократом, побеспокоил эм-синхро из твоего ящика…

– Не хитри, Иван, ты искал информацию обо мне, вернее, о «черных кладах».

– Так ведь интересно же! А сам ты молчишь, ничего из тебя…

Клим исподлобья взглянул на Зарембу, и тот, сразу замолчав и побледнев, попятился.

– Т-ты что, Клим?

– Ничего. – Мальгин заставил себя улыбнуться, отметив, как сразу с облегчением, хотя несколько заискивающе, улыбнулся в ответ Заремба. – Ты же знаешь, как я не люблю неоправданного любопытства. Этике тебя учили?

– Больше не буду, клянусь! – Заремба прижал кулаки к груди. – А правда, что у тебя… э-э… расщепление личности? Это Гиппократ сообщил.

– Вздор! – рассердился Мальгин. – Гиппократ такого сообщить не мог, если только не сошел с ума.

– Значит, сошел. – Заремба уже пришел в себя и разговаривал как обычно. – Спроси у него сам, зачем мне возводить напраслину?

Хирург молча натянул эмкан, и Гиппократ сообщил ему все, о чем только что говорил Заремба. Оглушенный, Мальгин посидел несколько секунд, ничего не понимая, покрутил головой, с трудом заставил себя общаться с инком спокойно:

– Кто ввел тебе эту информацию?

– Информация поступила по консорт-линии, адресат неизвестен. Предположительно это служба безопасности.

– Безопасность не ведет себя так грубо.

– Больше у меня ничего нет.

– Когда поступил пакет?

– Вчера в семь вечера.

– Стобецкий знает?

– Естественно. Он интересовался, когда вы планируете выдать информацию «черных кладов».

Мальгин не ответил, сбрасывая эмкан.

– Убедился? – кивнул Заремба на стол. – Когда собираешься устраивать пресс-конференцию? Все обещаешь, обещаешь…

– Я еще не готов, не дави на психику, Иван.