– Советчик! – прохрипел Мальгин, пытаясь сесть.

Харитон ответил мгновенно.

– Здесь я.

– Все запомнил? Что со мной было?

– Похоже на парамнезию, но со спецификой внушенной суггестии. У тебя начинает превалировать субсенсорное восприятие, а причина в том, что преобразование сенсорной информации у «черных людей» течет по-иному и приводит не к построению образа, адекватного миру, в котором он живет, а к коррекции существующих стереотипов. В результате субъективное семантическое пространство…

– Не умничай, я еще не соображаю.

– …превышает порог смысловой нагрузки, что тебя и спасает, – закончил инк скороговоркой. – Срабатывает чувственный переключатель, память проваливается в глубокое прошлое родовой линии… Хотя как такое вообще возможно, я не знаю. Или у тебя в роду пращур был колдун и чародей, заложивший в генный фундамент камень спящей генной комбинации психодемпфера лично для тебя, или ты самородок с двумя психиками.

– Химера, одним словом, – сипло ответствовал Мальгин и с усилием сел. – Сколько времени я отсутствовал… в смысле… ну ты понял.

– Шесть минут!

– Всего-то? – поразился Мальгин. – А мне показалось, часа два.

Закрыл глаза, сосредоточился, вспоминая формулы аутотренинга.

Голова еще кружилась, но силы прибывали с каждой минутой, и наступил момент, когда он смог встать и дойти до кухни. Выпив два стакана настоя из куманики и листьев толокнянки, он вернулся в гостиную, сел в кресло, расслабился и попытался вспомнить, с чего все началось. Взгляд наткнулся на «магическую сферу»… и тут же молнией сверкнула догадка: непосредственно перед приступом он рассматривал «сферу», увидев в ее глубине какую-то картинку, и мгновенно наступила «фаза хозяина», вернее, «фаза черного», переключившая сознание. Но что именно он увидел в «сфере»? Почему такой острой была реакция?

Мальгин выцедил третий стакан, отозвавшийся в голове волной легкой эйфории, и вспомнил, что увидел в глубине «сферы» чье-то лицо.

– Точно, это было лицо, – вслух сказал хирург. – Но чье?..

– Может быть, твое собственное? – предложил версию Харитон.

Ответить хирург не успел: в прихожей проиграл мелодию дверной замок. Опасностью не пахло, и Клим открыл дверь. В дом вошел инспектор Столбов из кримведомства Бояновой, подал руку, вглядываясь в лицо хозяина цепкими желтыми глазами.

– У вас неприятности? Не очень хорошо выглядите.

– Да не так чтобы очень. – Клим кивнул гостю на кресло. – Располагайтесь. – Распахнул дверцу бара. – Что будете пить?

В диапазоне биоизлучений Столбов распался на четыре «призрака» преимущественно голубовато-зеленых тонов, тонов ровного, сдержанного характера и высокого интеллекта.

Инспектор бросил взгляд на содержимое бара, улыбнулся.

– Ол, если не возражаете.

Мальгин молча достал красивую бутылку с древнерусским хмельным напитком, разлил по неощутимым «стаканам», принесенным из квартиры Купавы, киб приволок поднос с тостами и сладкими пастилками, «домовой» включил тихую музыку, и атмосфера в гостиной приобрела запах праздничности.

Столбов отхлебнул глоток напитка, с интересом повертел в пальцах невесомый и почти невидимый «стакан». Впечатление было такое, будто рубиновая жидкость лишь на мгновение приобрела форму цилиндра и сейчас прольется на пол, золотистая паутинка стенками стакана не воспринималась.