— Нет, я другое имела в виду. — Она покачала головой, и её слегка обвисшие щёки мелко затряслись. Неразвитая интуиция Идзуми, похоже, её раздражала. — Тогда лучше начать с начала. Ко мне пришла полиция. Я жила в Сэндае, где меня многие знали. Помогала разыскивать пропажи. Полиция обратилась ко мне. Пропала женщина. Они считали, что её скорее всего убили, но тела не нашли и вообще не знали, что делать — не было никаких зацепок. Я согласилась помочь. Скоро в горах, в указанном мной месте, нашли труп жертвы. Стали искать убийцу — всё бесполезно. Полиция боялась, что потеряет лицо, если никого не арестует, и решила записать в подозреваемые меня. Можете себе представить? Они заявили, что только убийца мог знать, где спрятано тело. Вот такая теория! Меня допрашивали несколько дней подряд. Я чуть с ума не сошла. Мне говорили, что доказать свою невиновность я могу только одним способом — если помогу полиции отыскать настоящего убийцу. Я отвечала, что ловить убийц — не моё дело, я специализируюсь на поисках того, что пропало или потеряно. На моё счастье, убийцу всё-таки арестовали. Какой-то полицейский обходил округу, опрашивая жителей совсем по другому делу, и случайно заглянул в дом, где жил преступник. Увидев на пороге полицейского, тот ударился в панику и бросился бежать. Тут его и повязали. Это случилось двадцать лет назад. То есть за двадцать лет до моей смерти. Вторая часть спектакля сыграна совсем недавно, примерно за неделю до того, как меня убили. Ко мне опять явился следователь с той же просьбой: помогите, не можем найти одного мужчину. Молодой человек, он был не в курсе истории моих отношений с полицией. Я ему всё рассказала и заявила, что по горло сыта таким «сотрудничеством». Он сказал: «Ничего подобного на этот раз не будет. Обещаю». Этим делом заинтересовались журналисты — у моего дома даже телекамеры появились, и я думала, что всё будет нормально. Но решила: никакой помощи они от меня не дождутся, пока не извинятся за тот случай, и отказала следователю. Всё это показали по телевизору, за кадром ведущий рассказывал, как всё тогда вышло между мной и полицией. А на следующую ночь меня убили. Преступник испугался, что я его разоблачу, залез ко мне в дом, когда я спала, и забил меня до смерти. Прорицатели своё будущее предсказывать не умеют. Обидно, правда? Вот что значит потерять бдительность. Полиции удалось выйти на след убийцы, и в конце концов его задержали. Горячий денёк выдался тогда у журналистов, я вам скажу.

Закончив рассказ, женщина безмятежно рассмеялась, будто всё это время говорила о ком-то другом.

Датэ всё бродил по переулкам. На его лице застыла гримаса слабоумия. Он двигался напролом, никому не уступая дорогу, налетая на не успевавших увернуться прохожих. Услышал доносившуюся из какого-то магазинчика песенку «Додонпа: девчонка из Токио» и стал бубнить её себе под нос, как в бреду. Подхватывая ритм, ноги печатали шаги по мостовой: «до-дон-па», «до-дон-па»… Широко раскрытые глаза Датэ застыли, устремив взгляд в одну точку на небе.

До-дон-па! До-дон-па! До-дон-па!

Ты огонь в моей груди.

Тесный бар в подвале, где мучили Хаттори, был по-прежнему пуст — посетители явно не спешили. Асахина спустил у жертвы брюки, стянул трусы, пропитавшиеся мочой и перепачканные экскрементами. Толстуха мама-сан сидела за стойкой, и чем дольше длилась пытка, тем больше ей это нравилось, тем сильнее она горела желанием посодействовать мучителям Хаттори. Попросили разделочную доску — вот, пожалуйста. Кухонный нож? С нашим удовольствием. Потом Асахина приказал ей реанимировать сморщившийся пенис Хаттори, она с готовностью вышла из-за стойки и взялась за дело, пустив в ход весь арсенал средств — мяла, жала, гладила… Хаттори прижигали сигаретами самые чувствительные места, загоняли под ногти раскалённые иголки.