Правую сторону его лица портил крупный шрам, словно когда-то ему ножом прочертили борозду под глазом.

– Увы, сэр, это так, – вздохнул Пирсон.

– Позвольте мне взглянуть, – не попросил, а потребовал Кавана.

Абберлайн откинул брезент. Кавана скользнул взглядом по лицу убитого и покачал головой:

– Слава богу, он мне незнаком. И к нашим рабочим он тоже отношения не имеет. Похоже, пьянчуга вроде того неугомонного, что услаждает нас пением.

Кавана указал туда, где по другую сторону забора стоял хлипкого вида выпивоха. Он что-то пел нестройным голосом, размахивая бутылкой дешевого пойла.

– Марчант! – крикнул Кавана, поворачиваясь спиной к телеге. – Позаботьтесь о том, чтобы все рабочие вернулись на свои места и возобновили работу. Мы и так уже потеряли достаточно времени.

– Нет! – раздался голос миссис Пирсон. Она шагнула вперед. – Здесь умер человек, и в знак уважения к его душе нужно приостановить работы до утра.

У Каваны включилась автоматическая улыбка. Лицо мгновенно приняло елейное выражение. Он снял цилиндр и низко поклонился.

– Миссис Пирсон, пожалуйста, простите меня. Как опрометчиво с моей стороны забыть о том, что среди нас находятся более чуткие души. Однако на строительной площадке часто происходит что-то неприятное и даже трагическое. Ваш муж это подтвердит. Боюсь, что обнаружение мертвого тела – не такое событие, из-за которого нужно прекращать работу в туннеле.

Миссис Пирсон выразительно посмотрела на мужа. Но тот лишь опустил глаза. Его руки, обтянутые перчатками, теребили набалдашник трости.

– Дорогая, мистер Кавана прав. Тело этого несчастного уже подняли на поверхность. Работы нужно продолжать.

Мэри испытующе посмотрела на мужа. Тот отвел глаза. Приподняв подол, миссис Пирсон повернулась и направилась прочь с места строительства.

Абберлайн проводил ее взглядом. От него не укрылось чувство тайного ликования, испытываемого Каваной. Директор принялся деловито раздавать указания Марчанту, требуя возобновить работы. Заметил констебль и печаль на лице сокрушенного Чарльза Пирсона. Повернувшись, тот двинулся вслед за женой.

Меж тем Абберлайну предстояло везти труп на Белль-Айл. При мысли об этом у него сжалось сердце. На зеленой Божьей земле едва ли существовало более скверное место, чем трущобы Белль-Айла.

Он именовал себя Призраком.

Внешне Призрак ничем не отличался от остальных рабочих. Одевался, как и они: рубашка, шейный платок, железнодорожная фуражка, жилетка и спецовка. Вот только сапог он не носил, предпочитая босые ноги обутым. Молодой человек был умелым и добросовестным рабочим, не лучше и не хуже остальных. Если с ним заговаривали, он включался в беседу. Однако первым разговор обычно не начинал, но и склонности отмалчиваться за ним не водилось.

Отличала Призрака наблюдательность. Он постоянно за всем следил и все подмечал. Именно индиец заметил тело в воде, а поскольку находился довольно близко, успел разглядеть мертвеца раньше, чем прозвучал приказ покинуть траншею. Призрак также заметил пьяницу у забора и поймал его взгляд. Суматоха на площадке нарастала. Воспользовавшись ею, индиец подал выпивохе знак – он слегка почесал грудь, – едва заметный и не вызывающий никаких подозрений жест.

Призрак видел, как на строительной площадке появился Абберлайн. Не ушел от его внимания и вновь прибывший Кавана; особенно же индиец подметил тот момент, когда начальник Марчанта приказал откинуть брезент. Взглянув на лицо мертвеца, Кавана умело скрыл, что этот человек ему знаком.

Призрак отдавал должное способности Каваны ничем не выдавать своих чувств. В этом они были почти равны.

Сейчас Призрак наблюдал за отъезжавшей телегой. Абберлайн наверняка отправил тело на Белль-Айл.