Вдруг все замерли. Сквозь шторм они услышали треск, будто что-то медленно ломалось.

— Что это? — прошептала Шарлотта. Даг подошел к окну.

— Треск слышен с липовой аллеи, — сказал он. — Похоже, это дерево…

— На аллее?

— Да.

— Значит, все кончено, — прошептала Лив с бесконечной грустью в голосе.

Беспокойная душа обрела покой. Угасла посреди прекраснейшей в ее жизни любовной грезы.

Силье сидела дома, в Линде-аллее, и ждала, когда все вернуться — и тут она услыхала, как падает дерево. Она вспомнила, как Тенгель впервые увидел зараженную чумой Суль. Он долго колебался, не зная, стоит ли спасть этого ребенка. Да, стоило!

Несмотря на свои откровенные промахи, Суль научила их бескорыстию — научила их любви. Благодаря ее крутым мерам в Линде-аллее и в Гростенсхольме на протяжении многих лет все были защищены от человеческого зла.

Силье взяла на руки Сунниву, крепко прижала ее к себе. Падающая за окном липа почти уже коснулась стволом земли, перед этим зацепившись ветвями за соседнее дерево. Лицо Силье окаменело.

Озноб пробежал по коже, хотя в комнате было тепло. Ее преследовали слова Ханны: «Ты и Тенгель — единственные, кто может вести Людей Льда дальше. Суль — это тупик». Как ненавистны были ей теперь эти слова!

— Что из тебя вырастет, дитя мое? — шептала она. — Что из тебя вырастет?