К несчастью, как указал МакДаллан, «нам он очень, очень не нравится» недостаточно, чтобы избавить ее от вежливости к нему, вот почему сейчас она, к полному своему отвращению, сидела за накрытым шахматной тканью столиком в кафе «Красный день», летнем ресторанчике в деловом районе Твин Форкса, ожидая очередной с ним беседы. Она была вполне уверена, что ее родители нашли бы способ вежливо отклонить приглашение на обед, если бы Больгео не пригласил на встречу доктора Хоббард и старшего рейнджера Шелтона.

Стефани не знала, как чаттанугец выяснил о ее кампании по организации стажировки в Лесной службе, хотя это, вероятно, было не так уж трудно, учитывая, как все газеты подчеркивали эмоциональные аспекты ее намерения присоединиться в итоге к Лесной службе. Но не мешало бы пообедать с Шелтоном и улучшить их отношения, и ей очень хотелось показать старшему рейнджеру больше ее отношений с Львиным Сердцем. И ей слишком сильно нравилась доктор Хоббард, чтобы столь невежливо отказаться пообедать с ней. Она знала, что ее родители так же относились к двум другим приглашенным Больгео гостям, и ей пришлось признать, что с его стороны было проницательно пригласить их всех вместе.

Харрингтоны прибыли в кафе пораньше, на случай, если придется убеждать владельца ресторана и персонал, чтобы они пропустили на свою территорию «животное». Если на то пошло, Стефани была не уверена, есть ли в санитарном кодексе пункты, препятствующие ресторатору это позволить. Но Твин Форкс был довольно маленьким городом, где все друг друга знали – по крайней мере, знали друг о друге – а они со Львиным Сердцем стали знаменитостями. Кроме того, Эрик Флинт, владелец «Красного дня», был одним из друзей Стефани. Несмотря на репутацию скряги, он всегда обращался с ней как с равной (что многие взрослые, казалось, по своему складу не в состоянии были сделать), и указывал ей на интересные источники для ее классов истории и экономики. Мало того, он был с планеты Новый Чикаго, а Новый Чикаго был свалкой радикальных анархистов, социалистов, и – особенно – всех членов Ассоциации Уравнителей, которых правительство смогло поймать после Последней войны Старой Земли. Потомки тех депортированных ревностно поддерживали репутацию нарушителей закона и правил, и Стефани прекрасно понимала, что мистер Флинт надеется, что появится какой-нибудь надоеда из здравоохранения и начнет возражать его решению впустить Львиное Сердце.

Однако никаких возражений не возникло, и сейчас она слушала сочный хруст, с которым Львиное Сердце восторженно пожирал веточки сельдерея.

– Знаешь, если продолжишь так жадно набрасываться на сельдерей, нам придется скормить тебе еще больше слабительного. И, думаю, на этот раз я попрошу папу найти такое, что тебе не понравится, – предостерегла она. Львиное Сердце, как и ожидалось, не обратил на нее внимания, и ее отец усмехнулся.

– Не волнуйся, Стеф. Я уверен, что смогу придумать что-нибудь с достаточно плохим вкусом, чтобы он не торопился повторить этот опыт.

– Хорошо, – сказала Стефани, ухмыльнувшись своему отцу. – В прошлый раз, когда он съел сельдерея со свой вес, он всю ночь не давал мне уснуть!

– Ему он нравится, не так ли? – заметила Марджори Харрингтон, на что ее муж фыркнул.

– Это все равно что сказать, что мне «нравится» кислород, Мардж! Хотел бы я только понять, что же такого в сельдерее – в сельдерее, ну надо же! – что вызывает у всех древесных котов такое привыкание.

– Пока это не обернется какими-либо долгосрочными пагубными последствиями, не думаю, что это имеет особое значение, – медленно сказала Марджори. – Тем не менее, ты прав. Нам правда стоит выяснить, почему они все так к нему тянутся. Среди прочего.

– Ага, например, почему они не… – начала Стефани, после чего остановилась, когда Львиное Сердце вдруг перестал жевать очередную веточку сельдерея.