Это был Уильям! Он увлек меня во тьму, где мы предались поцелуям со всем пылом запретной страсти. Окончательно ослабев, я обещала утром прийти к нему на квартиру.

О, что же мне теперь делать? Как поступить? Нарушить данное Малфорду обещание верности? Или разбить сердце дражайшего Уильяма?

На следующий день, раздраженный и разочарованный бесплодными расследованиями, Грант остановил коня у подъезда элегантного особняка на Парк-лейн. Отвратительная погода вполне соответствовала его настроению, а холодный дождь грозил промочить до нитки. Мистер Чандлер сбросил пропитанный водой плащ и шляпу, с которой текла вода, на руки стоявшему у двери ливрейному лакею и направился в гостиную.

Тетушка Фиби, словно монаршая особа, восседала в кресле возле небольшого стола и, сжимая перо унизанными кольцами пухлыми пальцами, писала письмо. Карими глазами под тяжелыми веками, бледной кожей, надменным носом и пепельно-седыми волосами она напоминала королеву Елизавету в старости. Да и в манерах ее проскальзывало высокомерие. Впрочем, от королевы-девственницы почтенную светскую даму отличало то обстоятельство, что ей выпал жребий похоронить трех титулованных мужей. Овдовев в третий раз, леди заявила, что намерена жить в одиночестве до конца жизни.

Заметив застывшего в дверях племянника, тетя Фиби не выказала ни малейшего удивления, словно проказник отсутствовал всего несколько дней, а не десять лет. Она спокойно положила перо на место, устремив на Гранта высокомерный взор.

– Наконец-то снизошел до меня. Рэндольф сказал, что вчера встретил тебя в клубе.

Услышав имя брата, Грант почувствовал укол раздражения. Однако спорить с ней, а уж тем более ссориться, он не собирался. Напротив, намеревался в полной мере использовать ее вездесущую шпионскую сеть.

– Значит, меня выдали, – отшутился он с очаровательной улыбкой. – Могу ли я рассчитывать на прощение?

– Хм. Если учесть, что ты мой наследник, то можно было бы ожидать от тебя разумного поведения, то есть немедленного визита. Но ведь ты редко поступаешь так, как того требует здравый смысл.

Она протянула для поцелуя руку в пигментных пятнах. Грант наклонился и нежно чмокнул в напудренную морщинистую щеку. Легкий цветочный запах напомнил о счастливых днях, проведенных в обществе эксцентричной, но любящей родственницы. Грант находил у нее убежище всякий раз, когда отец, всемогущий граф Литтон, выгонял его из дома.

– Милая тетушка Фиби, как же я по тебе соскучился! А ты все так же прелестна.

– Льстец, – заявила непреклонная леди, но ее губы тронула улыбка. – А теперь сядь, чтобы я могла, не задирая головы, рассмотреть тебя.

– Прежде всего я хотел бы выпить бренди. Присоединишься?

Карие глаза тетушки лукаво блеснули.

– И ты еще спрашиваешь?

Грант прошел в библиотеку и вскоре вернулся с графином и двумя бокалами. Наполнив оба почти до краев, один протянул тетушке. Старушка сделала глоток и вздохнула, не скрывая гедонистского удовольствия.

– Чудесно! – Она поднесла бокал к глазам, восхищенно созерцая его янтарную глубину – Соскучилась по нашим дружеским посиделкам. А предаваться возлияниям в одиночестве не привыкла: боюсь превратиться в старую перечницу, которая добавляет бренди в чай под лицемерным названием «французские сливки».

Удобно устроившись на диване, Грант рассмеялся; дурное настроение сразу отступило.