|
При этом страшном зрелище мужество покинуло Катрин. Охваченная паникой, ничего не видя и не слыша, она ринулась назад, к воротам Друэз, мечтая только об одном - оказаться за стенами жуткого города. Вырваться, скорее вырваться отсюда! Снова увидеть зеленую траву, ясное небо, ласковое солнце, не замутненное клубами вонючего дыма. Она мчалась, подобрав юбки, а за ней неслись Сара и Готье, спотыкаясь, как и она, о булыжники мостовой. Но из-под каменного свода, почерневшего от времени, больше не прорывался ни единый луч солнца. Путь преграждала махина поднятого моста. Налетев с разбегу на решетку, Катрин обхватила ее прутья дрожащими руками И прижалась к ним мокрым от слез лицом. - Ворота! - всхлипнула она. - Они закрыли ворота! На ее голос из закрытой кордегардии появился солдат и, подойдя к ней, попытался оторвать ее от решетки. - Выходить запрещено! Приказ губернатора! Никого больше не выпускать! Приказ также епископа, сира Жана Де Фетиньи. Он говорил, медленно подбирая слова, с сильным английским акцентом. Но Катрин, словно лишившись разума, стала трясти решетку, обдирая руку о деревянные колья. - Я хочу выйти! Говорят вам, я хочу выйти! Не хочу оставаться здесь... Не хочу! - Придется, - терпеливо ответил солдат. - Губернатор сказал: больше никого не выпускать. Под страхом виселицы! Готье и Сара догнали наконец Катрин, и цыганка ласково отвела Катрин от ворот, что-то нежно приговаривая и обнимая ее. Нормандец размышлял, поглаживая подбородок, заросший рыжей щетиной, поскольку в последний раз бриться ему довелось в доме монастырского садовника. - Что будем делать? - спросила Сара. - Постараемся найти способ выбраться, - ответил Готье, пожав плечами, - я не собираюсь дожидаться, пока чума превратит меня в вонючий труп, который выволокут крюком и швырнут в огонь. Вы не согласны? - Он еще спрашивает! - фыркнула Сара, и в глазах ее сверкнула молния. - Но как отсюда выйти? - Надо подумать, - ответил Готье, взвалив на плечо узел с вещами обеих женщин. У Сары тоже был небольшой узелок с бельем, а золото хранила Катрин в потайном кармашке юбки. Свободной рукой великан взял Катрин за запястье, чтобы помочь ей идти. - Пойдемте! Не надо плакать, госпожа Катрин. Я найду какую-нибудь щель в этих стенах, и мы обязательно выберемся. А пока нам надо поесть и найти пристанище на ночь. Потом я обойду укрепления. Катрин безропотно позволила увести себя от ворот. Они вновь поднялись по улице Порт-Друэз, с каждым шагом все сильнее ощущая запах горелого мяса. На площади их заметил человек с клювом, который, как оказалось, был врачом-монахом. - Немедленно уходите! - крикнул он властно. - Нельзя разгуливать по городу. Возвращайтесь к себе! - Куда? - спросил Готье. - Мы нездешние. Мы только что вошли сюда, чтобы раздобыть немного еды. А теперь ворота закрыты, и никого не выпускают. Монах пристально глядел на них из-под своей маски с очками из толстого стекла. Голос его звучал глухо, и в нем чувствовалось раздражение. - Здесь вам нельзя оставаться. Слушайте внимательно... Неподалеку отсюда стоит монастырь Богоматери. Через эти ворота вы пройдете к домам каноников, - сказал он, указывая на каменную арку, перегораживающую переулок, - а по правую руку увидите длинное здание с каменными пилястрами, под черепичной крышей. Оно называется Лоанс. - Гумно для десятины, - прервал его Готье. - Ты нормандец, друг. Это слово пришло к нам из-за моря, на кораблях с головой дракона. |
