|
Стены были настолько высоки, что кружилась голова. Узкие бойницы на самом верху казались совсем крохотными и почти исчезали в тени нависающих над ним галерей. Длинные темные выбоины в стенах говорили о том, что замку приходилось отражать свирепые штурмы. Шантосе походил на старого воина, сроднившегося со своими железными доспехами, которого ничто не заставит отступить или склонить голову: они даже умирают стоя, находя опору в гордости и в сознании своей неуязвимости. На сторожевой башне запела труба. Солнце уже скрылось за горизонтом, небо постепенно зеленело, и по нему с хриплым карканьем носились вороны. Медленно и торжественно, с ужасающим скрежетом подъемный мост начал опускаться... Катрин была поражена невероятной роскошью главной залы Шантосе, хотя удивить ее было трудно, ибо она привыкла к великолепному убранству дворцов Брюгге и Дижона, к богатству и изяществу королевской резиденции в Бурже или в замке Мегон-сюр-Йевр, где король Карл любил принимать своих гостей. Здесь все сверкало от блеска массивных золотых блюд, усыпанных драгоценными камнями, резных серебряных кубков, статуэток из слоновой кости; меж двух табуретов, затянутых синим бархатом, стояла изумительная шахматная доска из зеленого хрусталя, инкрустированного золотом; что же до кресла сеньора, то оно было задрапировано тканью, почти сплошь расшитой золотой нитью, и сияло подобно епископскому облачению при свете бесчисленного множества длинных свечей красного воска. Впрочем, в ослепительном блеске этой сине-красно-золотой залы было что-то хвастливо-напускное. Она напомнила Катрин безумные костюмы толстого Жоржа де Ла Тремуйля, который считал себя одетым, только нацепив золотые украшения весом в несколько килограммов. В этой вызывающе-роскошной зале совершенно затерялись хозяева замка: лишь приглядевшись, Катрин различила фигуры старого сеньора в черном одеянии и молодой женщины в светло-сером платье. Между тем старик, встав с кресла, уже шел навстречу гостье. - Добро пожаловать в наш замок, благородная госпожа! Я Жан де Краон и распоряжаюсь здесь в отсутствие моего внука Жиля де Рэ. Его посланник уже несколько дней назад известил нас о вашем прибытии. Мы беспокоились за вас. - Путь был нелегким, и я потеряла много времени. Благодарю вас, мессир, за вашу заботу. Произнося эти слова, она глядела на молодую женщину, к которой повернулся сир де Краон. - Позвольте представить вам мою внучку. Ее, как и вас, зовут Катрин. Она супруга Жиля, из благородного дома Ту а ров. Обе женщины, церемонно поклонившись, внимательно изучали друг друга из-под скромно прикрытых век. Госпоже де Рэ на вид было около двадцати шести лет; ее можно было бы назвать красивой, если бы не тени под темными глазами, в которых застыло испуганное выражение, словно у лани, затравленной охотниками. Она была высокого роста, стройная, но ее портили худоба и бледность. Цвет лица напоминал пастельные тона старинных миниатюр, подернутых дымкой времени. Небольшая голова с белокурыми косами, уложенными над ушами, длинная изящная шея... Во всех ее движениях чувствовалась прирожденная аристократка, и Катрин вспомнила свою сестру Лоиз, бенедиктинку из монастыря в Таре, в Бургундии. Лоиз была похожа на эту молодую женщину, но никогда в ней не было такой покорности, такой печали и такой тревоги, которая весьма походила на страх. Рядом с этим хрупким созданием Катрин вдруг почувствовала себя сильной и решительной, хотя Катрин де Рэ была выше и крупнее. Ей захотелось ободрить, взять под свою защиту эту грустную и чем-то напуганную женщину. Мягкий голос молодой хозяйки замка прервал ее размышления. Увидев, что Катрин де Рэ улыбается, она, в свою очередь, улыбнулась. Она сделала это от чистого сердца, ибо жена Жиля де Рэ вызывала у нее симпатию - не то что этот старик, который, прищурясь, наблюдал за ними. |
