Смерть. Ниллу не раз приходилось встречаться с ней на поле битвы. Тогда все было понятно, но сейчас… Ведь то, что приказал ему Конн, – это же убийство!

Пот выступил на лбу Нилла. В ушах эхом отдавался глухой голос тана: «Кто же мудрее, храбрее, мой мальчик? Тот, кто с угрюмой безнадежностью идет навстречу неизбежной смерти? Или тот, кто находит в себе мужество остановить резню прежде, чем брызнет первая кровь?»

Что же делать? Нарушить слово чести или сдержать его и тем самым навлечь неисчислимые бедствия на всех, кто живет в Гленфлуирсе? Ведь замок, лишившись хозяина, обречен на гибель!

Так вот, значит, в чем состояло испытание, последняя проверка преданности Нилла! Вот почему Конн послал именно его! Остановить реки крови, прежде чем они прольются.

Если рассудить, Конн предоставил ему возможность спасти сотни человеческих жизней, пожертвовав одной. Но хотел ли этого сам Нилл?

Он вдруг вспомнил, как Кэтлин карабкалась по камням, спускаясь к морю, и лицо ее светилось детской радостью. Она была полна жизни – больше, чем кто-либо, мрачно подумал Нилл. А клятва, которую он дал аббатисе? Клятва, которую нарушил Конн, – это его личное дело. Но честное слово Нилла касается только его одного.

«Но ведь прежде всего ты обязан Конну, – произнес тихий голос в его душе. – И клятва верности, данная ему, превыше всего».

Нилл искал в душе силу, которую обрел на полях бесчисленных сражений, уголок, где скрывалась темная ярость, обычно владевшая им в сражении. Искал – и не находил.

Медленно и неохотно Нилл вытащил из ножен меч. Ему казалось, что пальцы, которыми он сжимал рукоятку, онемели и уже не принадлежат ему. Неслышными шагами он подкрался к тому месту, где спала Кэтлин. Темные локоны ее разметались, приоткрыв нежную белую шею, трогательную в своей беззащитности. Кожа девушки в свете луны казалась жемчужно-белой. Скоро она уже ничего не будет чувствовать, попытался успокоить себя Нилл. Одно быстрое движение – и все будет кончено! Он высоко поднял меч над головой, чувствуя, как предательски дрожат руки.

И в этот миг смутный шорох листвы в гуще деревьев заставил девушку проснуться. Ресницы затрепетали, глаза, еще затуманенные сном, широко открылись. И сладкий сон, казалось, превратился в кошмар – Кэтлин увидела лезвие меча, занесенное над ее головой.

«Бей! – крикнул кто-то в душе Нилла. – Один удар, идиот, и все будет кончено!»

– Прости меня! – вместо этого выдохнул он. – Это приказ Конна. – Нилл опустил тяжелый меч, в последнее мгновение зажмурившись, чтобы не видеть того, что произойдет.

Отчаянный крик замер на губах Кэтлин. Но вместо того чтобы войти в мягкую плоть, острие меча глубоко вонзилось в рыхлую землю.

Открыв глаза, Нилл успел заметить, как девушка с исказившимся от ужаса лицом отпрянула в сторону. Не сознавая, что делает, Нилл потянулся к ней, почти коснувшись нежного локтя, но она увернулась, с испуганным криком метнувшись в темноту. И он замер, сам не зная, что сделает, если она окажется в его руках. «Беги, Кэтлин! Спасайся!» – кричал чей-то голос в его душе. Точно так же кричал он в тот день, когда увидел, как Конн загнал на охоте оленя. В мозгу Нилла вдруг вспыхнуло воспоминание, как прекрасное животное, испуганное, несчастное, из последних сил старалось спасти свою жизнь, в то время как свора почуявших запах свежей крови охотников неслась за ним по пятам.

Будь он трижды проклят, если позволит ей сбежать, когда у нее нет при себе ничего, даже ножа, чтобы защитить себя! Все, что она найдет там, в темноте, – это лишь более ужасную, мучительную смерть. Поклявшись, что не допустит этого, он бросился за ней. Ярко светила луна, помогая ему в поисках.