— Кроме того, я полагаю, — сказал герцог, — что вам не помешало бы припудрить свои волосы. Любой, кому бы ни поручили ваш розыск, прежде всего обратит внимание на то, что ему известно: рыжие волосы и голубые глаза. Это редкое сочетание привлечет к себе внимание.

— Разумеется! — воскликнула девушка, сложив руки. — Я должна была обязательно додуматься до этого сама.

Я незамедлительно поднимусь наверх и попрошу Дальтона припудрить мне волосы. Это не отнимет у нас много времени.

Герцог извлек золотые часы из жилетного кармана.

— У вас примерно четверть часа, — проговорил он. — Чем раньше мы уедем отсюда, тем лучше.

Девушка даже подпрыгнула от радости. Но потом лицо ее вдруг омрачилось.

— Монсеньор, вы ведь не уедете отсюда без меня, правда? Обещайте мне это, ваша светлость!

В этих словах было что-то трогательное, как будто на какое-то мгновение она усомнилась не только в герцоге, но и во всем, что окружало ее, во всей той хрупкой конструкции, на которой покоилась ее вера.

— Насколько помню, я уже дал слово, что возьму вас с собой в Париж, — заверил девушку герцог.

Беспокойство в ту же секунду бесследно исчезло яз глаз девушки.

— Простите меня, монсеньор, — проговорила она мягко, — даже не знаю, как я могла сказать такую глупость, прошу понять меня, иногда у меня появляется ощущение, как будто все происходящее мне снится. Ведь еще вчера я находилась в монастыре — подавленная, трепещущая перед тем, что ожидало меня в будущем, а сегодня я уже с вами. Все так резко изменилось.

— Я думаю, что вчера вы находились в лучшем положении для себя, — сухо заметил герцог.

— Да нет же, уверяю вас! — пылко возразила ему девушка. — Я сейчас не касаюсь причин, по которым некто может распоряжаться судьбой другого человека. Но тогда святые отцы распоряжались мною, они разговаривали со мной в таком тоне, будто я их служанка, которая обязана беспрекословно исполнять их прихоти, невзирая на мое к ним отношение.

Говоря это, она вздернула подбородок. И столько было у этой девушки уверенности, столько неподдельной наивности в ее словах, грации в повороте ее маленькой «Головки, что герцог не удержался от улыбки. Если эту девушку зовут Аме, то он не сомневается, что она происходит из хорошей семьи, что в ее жилах течет кровь аристократов.

Затем, осознав, что отпущенное ей время истекает, а она все еще не готова, девушка тихо ахнула, бросилась к двери и мгновенно ускользнула, словно капля ртути. Но еще в течение некоторого времени после ее исчезновения все мысли его светлости были прикованы к этой юной особе.

На лице его сохранилось мрачное выражение; лишь иногда, когда он улыбался, что случалось очень редко, . присущее его лицу суровое выражение смягчалось юношеской одухотворенностью. Годы, проведенные герцогом в поисках постоянных удовольствий, взяли свое — нет тело его осталось таким же сильным и здоровым, но на лице были заметны следы праздной жизни.

Красивое лицо, чувственный рот, но — темные круги под глазами, жесткие складки около губ, а главное — суровое, стальное выражение глаз. Это было лицо человека, которого воспитали в духе познания сущности жизни, но который в процессе этого воспитания открыл для себя, что в этой жизни нельзя доверять и еще меньше — полагаться.

Спустя несколько минут герцог встал из-за стола, но в этот момент вновь раздался стук в дверь.

— Войдите!

В дверях стоял толстый и добродушный владелец здешней гостиницы.

— Разрешите, ваша светлость? Я пришел к вам с известием чрезвычайной важности.

Прикрыв за собой дверь, толстяк пересек гостиную и подошел к нему вплотную.