— Дорогая, дитя мое, — проговорила она. — Я отдала бы все, что у меня есть, даже свою правую руку, чтобы объявить всему свету, что ты моя дочь; чтобы ты могла жить в моем доме, но я не могу этого сделать! И дело не в моем желании сохранить спокойное существование. Все на самом деле обстоит намного серьезнее.

Как вам известно, — продолжала свои объяснения принцесса де Фремон, — я нахожусь под покровительством Ее Величества. Она даже удостоила меня своей дружбой. Большую часть своего времени я провожу с ней, особенно когда королева уединяется в Малом Трианоне, отдыхая от строгого формализма жизни в Версале. У нас с Ее Величеством много общего, и я всеми силами стараюсь помочь ей по мере возможности избегать сложностей и опасностей жизни при дворе. Но существует немало людей, которые завидуют нашей дружбе. И они были бы рады, увидев меня или любого из друзей Ее Величества вовлеченными в какой-нибудь громкий скандал, эти люди не преминули бы тут же использовать его против королевы.

— Герцог де Шартре! — воскликнула Аме.

Казалось, что это имя напугало принцессу.

— Тише, — предостерегла она девушку. — Произносить имя этого человека вслух небезопасно, но вам, так же как и мне, известно, что он, пожалуй, злейший враг королевы.

— Это известно каждому, — проговорил герцог Мелинкортский, возвращаясь к дивану. — Я знаю, о чем вы пытаетесь рассказать нам, принцесса, и считаю, что вы совершенно правы. Если Филиппу де Шартре станет известно, что Аме — ваша дочь, то этот факт в его руках может стать еще одним грозным оружием, направленным против трона и королевы.

— Я знала, что вы все поймете, — сказала принцесса де Фремон. — Мой муж занимает высокое положение при дворе. И если бы открылась правда, это, без сомнения, привело бы к его полному краху; и к моему тоже.

— Мы никогда не сделаем ничего, что могло бы повредить вам или Ее Величеству, — заверила принцессу Аме. — Мы будем очень осторожны; но, мамочка, я так рада, что нашла вас.

— И я тоже, дорогая! — воскликнула принцесса.

Она снова поцеловала девушку, а потом повернулась к герцогу Мелинкортскому.

— Мне известно, что вы, ваша светлость, отнеслись с большой заботой к этой девушке, — проговорила принцесса де Фремон. — И вам пришлось пойти на большой риск. Если бы кардинал узнал, что его обвели вокруг пальца…

— Он этого никогда не узнает, — твердо заверил ее герцог, прервав на полуслове. — Пока мы еще не имеем полного плана наших действий на ближайшее будущее, но я обещаю вам, мадам, сообщать обо всех наших действиях. Однако и вы со своей стороны попытайтесь заставить его преосвященство поверить в то, что продолжаете беспокоиться по поводу того, что могло случиться с Аме после ее бегства из монастыря.

— Да, да, обязательно постараюсь, — пообещала принцесса де Фремон, — и благодарю вас, ваша светлость, — благодарю вас от всего сердца. — Она поднесла платок к глазам. — Я опять плачу, — извинилась она, — но это уже от счастья: я вновь обрела свою дочь, а ей покровительствует такой добрый человек, как вы.

— Ни один человек не смог бы отнестись ко мне с большей добротой, чем монсеньор, — заверила ее Аме.

— Уже поздно. Я должна идти, — проговорила принцесса де Фремон с внезапным беспокойством. — Ах, моя маленькая детка, побереги себя, ради бога.

Она очень нежно поцеловала девушку, после чего герцог Мелинкортский проводил принцессу через зал к ожидавшему ее экипажу. Когда его светлость вернулся в гостиную, Аме сидела в большом кресле с высокой спинкой и выглядела очень задумчивой.