— Вы никогда не любили его, — заявил Хьюго. — А если вы и считали так, то это была только видимость, может быть, даже самообман.

Изабелла рассмеялась:

— Ну, тут-то я отказываю вам в правоте. Чтоб вы знали, скажу: я люблю Себастьяна и хочу выйти за него замуж. Я должна стать прекрасной герцогиней, и вам это хорошо известно.

— Герцог ни за что не женится на вас. Изабелла, — решительно заявил Хьюго Уолтхем. — Я более чем уверен, что в глубине души Себастьян очень сентиментален, и прежде чем расстаться со своей свободой, захочет сначала влюбиться.

— Даже в случае с герцогом можно ошибаться, — задумчиво проговорила леди Изабелла. — Когда я выходила замуж за Чарльза Беррингтона, то очень его любила или по крайней мере думала, что любила; а теперь я уверена, что, останься он в живых, наш брак не стал бы счастливым. Ведь у нас было так мало общего. Он боготворил меня, но во многих отношениях Чарльз был ребенком, мальчишкой, рядом с ним я чувствовала себя неизмеримо старше.

— Какой тонкий, глубокий ум у вас, Изабелла! — проговорил Хьюго.

— Может быть, вы и правы. Что является недостатком, так это — обладать способностью ясно мыслить и остро чувствовать.

Хьюго уже готов был ответить Изабелле, но тут в комнату вошла Аме.

Девушка была одета в костюм для верховой езды из голубого атласа; на голове красовалась маленькая треугольная шляпка, украшенная длинным изогнутым пером светло-голубого цвета. Глаза у девушки искрились, щеки разрумянились после прогулки на свежем воздухе.

Аме быстро прошлась по комнате, нежно поцеловала леди Изабеллу в щеку, после чего протянула руку Хьюго.

— Здравствуйте, мадам. Доброе утро, дорогой месье Хьюго, — проговорила она. — Как жаль, что вы не присоединились к нам — в лесу было так замечательно, и мы с монсеньером даже скакали на лошадях наперегонки!

— И кто же победил? — спросила Изабелла.

— Ну разумеется, монсеньор. Он ведь прекрасный наездник. Выслушайте меня, есть большая новость для вас.

Пока мы катались на лошадях верхом, набрели на маленький особнячок. Знаете ли, маленький изящный домик, сооруженный в самой середине леса; рядом с ним — сад, полный цветов, а вокруг здания протекает небольшой ручей. Особняк был такой очаровательный, что мы остановились, чтобы все лучше рассмотреть, а потом его светлость спросил у старого садовника, кому все это принадлежит, и мы выяснили, что особняк сдается в аренду.

— Ну а дальше что? — спросила Изабелла.

— Это сюрприз, — ответила девушка. — Пока мы будем в Париже, монсеньор собирается сделать все приготовления, чтобы этот особняк сдали нам. В этом случае мы сможем выезжать туда по субботам и воскресеньям.

А если у нас появится желание, то мы могли бы вообще оставаться там, чтобы не возвращаться вновь в суету Парижа.

— Оставаться там?

Леди Изабелла задала этот вопрос очень громко, чуть ли не выкрикнула его, а затем театральным жестом подняла карточки с приглашениями, которые до этого лежали у нее на коленях.

— А это вы видели? — спросила она. — И еще раз в десять больше лежат наверху.

— Что это такое? — с любопытством спросила Аме.

— Приглашения, — ответила леди Изабелла. — Приглашения на балы, званые обеды, балы-маскарады, приемы, званые вечера всевозможных видов, причем на большинстве этих карточек есть приписка, что вас, милая, приглашают присутствовать на этих мероприятиях в качестве почетной гостьи. И вот, когда на нас хлынул поток этих приглашений, вы с Себастьяном снимаете домик в лесу.