Он лукаво улыбнулся, и от этой улыбки ее сердце затрепетало.

– Ева, ты все такая же, как раньше.

Интересно, какой он считал ее раньше, с горечью подумала она. Когда то ей казалось, что он держит ее за трудного ребенка. За подобной девушкой ни один мужчина из семьи Мессена не станет ухаживать, и уж тем более не женится на ней, – по крайней мере, в здравом уме.

Чтобы оторвать, наконец, взгляд от его тела, покрытого шрамами, – то ли от ножа, то ли от пуль, – она, схватившись за спинку шезлонга, стала натягивать туфли. Она слышала, что он был ранен дважды, причем во второй раз – достаточно серьезно, чтобы медики решились переправить его на медицинском самолете из Германии в Окленд. Тогда она так волновалась, что даже позвонила в госпиталь, чтобы справиться о его состоянии. Узнав, что такую информацию не выдают по телефону, она лично явилась в больницу и, беззастенчиво напирая на свои родственные связи с семьей Мессена и на свою модельную славу, сумела прорваться к нему в палату. Она была потрясена, увидев его – мертвенно бледного, подключенного к мониторам и опутанного трубками капельниц. Но тут пришла старшая медсестра, и Еве пришлось уйти. Как раз вовремя: стоило ей выйти из палаты, как Кайл открыл глаза.

Вытащив из мокрых волос шпильки и пытаясь придать прическе хоть сколько нибудь приличный вид, она, не удержавшись, вновь украдкой повернулась к нему, чтобы взглянуть на его шрам, – и тут же встретилась глазами с Кайлом.

– Я знаю, это ты тогда приходила ко мне в госпиталь, – сказал он.

– Может быть, – нерешительно отозвалась она.

– Я думал, это сон. Но медсестра подтвердила. – Он откинул мокрые волосы со лба.

Ева попыталась убрать горсть шпилек в сумку, но просыпала их на землю и принялась неловко собирать.

– Ничего особенного, – отозвалась она. – Просто я как раз была в городе и узнала, что ты ранен…

– Почему ты не задержалась? – тихо спросил он.

– Ты был в критическом состоянии. Мне не разрешили бы остаться.

– В критичес