Тут поднялся всеобщий галдеж. На щеках у Рейфа заходили желваки. Но ему ничего не оставалось, кроме как согласиться на безумное предложение преподобного. Искоса взглянув на хитрюгу, Рейф с удовольствием отметил, что она ошеломлена не меньше его. Против его ожиданий Анджела, сердито поджав губы, не произнесла ни слова возражения. К счастью, преподобный Конрад ничего не заметил.

— Пойдемте, дети мои, — весь лучась от счастья, проговорил преподобный отец. Он вновь обратился к толпе: — Кто-нибудь приведите сестру Грейс. В нашей палатке есть фортепьяно, а свадебный марш она знает наизусть.

— Сделайте же что-нибудь! — сквозь зубы прошипел Рейф. — Если только не хотите и вправду стать моей женой. Кстати, что на это скажет ваш жених?

— Я вовсе не хочу выходить за вас замуж, — отпарировала Анджела. — Но сказать правду — значит обречь вас на гибель. Я не могу так поступить.

— Черт побери!

Толпа подхватила Рейфа и Анджелу и повлекла их к палатке проповедника. Настроение людей изменилось: теперь они веселились как дети. Но Рейф прекрасно знал, что простонародью ничего не стоит снова сцапать его. Для спасения своей жизни он готов был пойти на все. Однако венчаться?

Анджела испуганно распахнула глаза. Интуиция подсказывала ей, что Рейф никакой не убийца, но капелька сомнения у нее все же оставалась. И как выходить замуж за того, о ком она ровным счетом ничего не знает? Выбор был невелик. Либо признаться, что Рейф не жених ей, и тогда его повесят, либо продолжать этот фарс, который с каждой минутой становился все более странным. Вправду ли он никого не убивал? Наверное, он человек достаточно грубый и жестокий. Такой вполне может оказаться убийцей. Но в глубине его обворожительных серебряных глаз таилась суровая нежность. И Анджеле вдруг захотелось поверить ему.

Толпа все увеличивалась, теперь в палатке яблоку негде было упасть. Рейфа и Анджелу буквально подтащили к самодельному передвижному алтарю. Сестра Грейс, улыбаясь, уже сидела за фортепьяно.

— Ну что же, дети мои, — проговорил преподобный Конрад. — Начнем?

— Мы вообще-то хотели обвенчаться в Пуэбло, — робко произнесла Анджела, хватаясь за эту причину, как утопающий за соломинку. Мужу, пусть даже и временному, не было места в ее будущем.

— Чепуха, — проревел преподобный голосом, не допускающим никаких возражений, — я ни за что не отпущу вас не венчанными. Я знаю, какими нетерпеливыми стали нынешние молодые люди в наши дни. — Он повернулся к Рейфу. — У вас есть кольцо?

— Оно… оно здесь, — вымолвил Рейф, и Анджела едва не упала в обморок.

Дрожащими пальцами он вынул из кармана куртки обручальное кольцо своей матери. Он взял его, когда делил с братьями деньги и семейные драгоценности. Анджела уставилась на золотой ободок, словно это была ядовитая змея.

— Превосходно, — потер руки преподобный Конрад. — Раз у вас есть кольцо, значит, вы действительно жених Анджелы, — добавил он, обращаясь к тем, кто все еще сомневался.

— Ну не тяните, преподобный! — выкрикнул кто-то.

Рейф хриплым голосом пробормотал ругательство.

Анджеле тоже захотелось выругаться. Боже, что она делает? Анджела уже раскрыла рот, чтобы прекратить это посмешище.

Рейф каким-то шестым чувством угадал ее намерение. Он схватил ее за руку и прошипел:

— Не смейте. Имейте смелость довести дело до конца.

Анджела жалобно посмотрела на него и покачала головой:

— Я не могу.

Он дернул ее за руку.

— Можете и сделаете. Я не знаю, о чем вы думали, когда ввязывались в эту историю, но жребий брошен. Теперь поздно отступать.

В его голосе прозвучало отчаяние. Впрочем, Анджела испытывала то же самое. Даже в кошмарном сне ей не могло присниться такое.