Хаммер фыркнул со словами:

– Знаете, сколько засранцев вроде вас мы повидали в этой комнате? Они приезжают сюда на выходные со своими заразными шлюшками и книжкой «Рулетка для чайников» и думают, что обчистят наше казино, а потом уедут трахать своих подружек и хвастаться выигранными пятьюстами долларами?

Прочистив горло, Беннетт поинтересовался:

– Мы что, похожи на людей, которые могут впечатлиться, выиграв пятьсот баксов?

Ким, который был крупнее Хаммера и при этом выглядел менее пугающим благодаря рубинам в ушах, шагнул вперед и грохнул кулаками по столу. Было такое ощущение, что затрясся не только стол, а вся комната. Но я заметил, что Беннетт даже не моргнул. Я-то сам точно подпрыгнул. Я был уверен, что металлический стол сейчас рухнет нам прямо на ноги.

– Вы что, думаете, это уютная норка вашей мамаши? – зарычал Ким. В отличие от Хаммера его голос был низким и скрипучим. – Вы что, думаете, вы тут играете в лото за кухонным столом?

Беннетт сидел неподвижно с ничего не выражающим лицом.

Мужик повернулся ко мне с таким видом, словно я должен отдуваться за нас обоих.

– Нет, – ответил я с максимально расслабленной улыбкой. – Если бы мы были дома у моей мамочки, нас бы угостили чипсами и «Гиннессом».

Проигнорировав мою остроту, Хаммер сделал шаг вперед.

– Что, по-вашему, делает казино, когда ловит за руку счетчиков карт?

– Дружище, я бы не научился считать карты, даже если бы меня тренировал Человек дождя. Все эти цифры за пределами моего понимания.

– Шуточки шутим?

Я откинулся в кресле, тяжело выдохнув. Вот жопа.

– Я думаю, что я продулся. Потерял все фишки. Даже если бы мы считали карты, мы не особенно хороши в этом, поэтому я не могу взять в толк, что мы тут делаем.

– Лучшие счетчики иногда позволяют себе проиграть. Думаешь, когда считаешь карты, ты всегда только выигрываешь?

Я вздохнул, наклонился вперед и оперся локтями на колени. Эти риторические вопросы никуда нас не приведут.

– Могу я поделиться секретом?

Хаммер удивленно выпрямился.

– Продолжай.

– Я никогда раньше не играл в блек-джек. Вот он, – я кивнул в сторону Беннетта, – он прикидывает цены на алкоголь, пока мы сидим за столом, а он уже бесплатный. Он даже не делает ставки.

Ким фыркнул и сказал:

– И тем не менее вы оба играете в питч на две колоды, останавливаетесь на семнадцати и делаете дабл после сплита.

Беннетт с искренним любопытством подался вперед.

– Это он на каком языке говорил?

В первый раз с тех пор, как мы сюда вошли, я увидел, как уголок рта Кима приподнимается, как будто он пытается сдержать улыбку. Или возглас досады, я не мог разобрать.

– У вас два варианта на выбор, – сказал Хаммер. – Первый: я ломаю вам пальцы. Второй: бью по лицу.

Я моргнул, испытав мимолетный приступ гордости от того, что угадал наше наказание. Но что-то было не так. Пусть я никогда раньше не играл в блек-джек в Вегасе, но это не значит, что я ничего не знаю. Ломать пальцы и бить лица – это перебор в отношении двух парней, заподозренных в тем, что они счетчики.

– Давайте ваши ручки, – сказал Ким, похлопав по столу.

– Я начну с мизинцев, – скривил губы Хаммер. – Кому они нужны, эти мизинцы?

– А ну притормозите, – прорычал я, чувствуя, как в моей груди бурлят нетерпение и праведное негодование.