Дженет Маллани. Прекрасная вдова
Рози Маллани, с любовью и восхищением
Глава 1 Леди Кэролайн Элмхерст
Лондон, 1822
Черт! Черт! Черт! Неужели это происходит со мной? Сто раз видела, как это делают в театральных постановках, сто раз читала об этом в романах. Как же им удалось так быстро связать лестницу из простыней? — Миледи, они вышибут дверь! — голосит моя служанка. — Замолчи и быстро одевайся. Я швыряю ей несколько юбок. Нам так и не удалось уместить все вещи в саквояж и сумки. Ну уж нет! Этой прожорливой корове, моей домовладелице, я ничего не оставлю, это уж точно! С еще большей решимостью я принимаюсь связывать узлом простыни. Черт, сломала ноготь! — Да прекрати же ныть, давай помогай мне! Мэри на ходу надевает юбки и спешит ко мне. В дверь снова колотят. — Откройте дверь, мадам, мы знаем, что вы в комнате! Какой мерзкий голос у этого чертова кредитора. Господи, куда же это годится, ведь времена Французской революции давно прошли! — Мне что-то нездоровится, сэр, — произношу дрожащим голосом и лихорадочно завязываю простыни в очередной громадный узел. — Не верьте ей, сэр, она жуткая лгунья и к тому же развратница… Противный голос миссис Динсдейл, моей домохозяйки. Я представляю, как она вопит, брызжет слюной и прижимает одну из своих мерзких кошек к своим старушечьим плечам, закутанным в заношенную шаль; Мою шаль! Я отдала ей свою чудную кашемировую шаль в счет очередной платы за комнату. И во что она ее превратила, неблагодарная, мерзкая толстуха! — Пусть ваша служанка откроет! Дверь не выдерживает натиска ударов, и подпирающий ее комод сдвигается внутрь комнаты. — Ей, бедняжке, тоже очень плохо, сэр. Знаете, все ее тело покрыто страшными нарывами — похоже на оспу. Неужто можно перевести дух? Нет. Нельзя терять ни секунды. Быстро привязываю один конец простыни к ножке кровати, другой бросаю в окно. Саквояж и сумки летят туда же. — Прыгай! — Мой громкий шепот выводит Мэри из оцепенения. — Послушайте, сэр, почему бы вам не зайти к нам через пару дней? Мне так плохо, я еле дышу. — Довольно, леди Элмхерст. Мы устали от вашей лжи. Откройте немедленно! — Никак не могу, сэр. Сжальтесь над бедной вдовой. Я толкаю Мэри к окну. — Не могу. Я боюсь высоты. Она цепляется за меня руками. — Ты остаешься здесь? А ну-ка немедленно полезай вниз! Так и хочется залепить ей пощечину, но она — мой единственный союзник. Выглядываю из окна. От конца веревки до земли никак не меньше двух метров. Если ей удастся прыгнуть на сумки, приземление будет мягким. — Давай же, Мэри! Потом мы будем смеяться над этим, поверь мне. Я отдам тебе отрез муслина, тот, что в голубой горошек. — Идет. И место в экипаже. — Согласна. Прыгай! — подталкиваю ее к окну. — Кажется, сейчас я упаду в обморок, — стараюсь говорить громко, так, чтобы им было слышно за дверью, а то молчание насторожит их. Надо спешить… Мэри, спускаясь, добралась до конца веревки и, раскачиваясь в воздухе, смотрит на меня глазами, полными ужаса. Ее лицо, словно белое пятно в темноте ночи. Кажется, она вот-вот завопит от страха — тогда пиши пропало. Надо срочно придумать, как заставить ее прыгнуть. Я судорожно оглядываю комнату. Хватаю фарфоровый кувшин и выливаю воду из окна. Приглушенный вопль и ругательства доносятся снизу. Наконец-то она на земле. Бедняга подумала, что это содержимое ночного горшка. Нет, не такое уж я чудовище! Бросаю кувшин в сторону и лезу через окно. |
